Полторы унции бога - стр. 11
— Ковровая дорожка! Ковровая! Как на «Оскаре»! Издеваетесь?! Красная, конечно же! Зелёную себе на даче постелите! А мне привезите красную!
Наша секретарша Лиза пробовала быть полезной. Предлагала какие-то развлечения: квесты, лабиринты, гигантские мыльные пузыри, акробаты, фокусники…
— Ну, какие фокусники, Лиза? У моей дочери будет фейская вечеринка.
— К..какая? — переспрашивала Лиза, заикаясь.
— Фейская! Моя дочь будет главной феей.
Помню, девяносто шестой год. Моей сестрёнке Рите исполнялось десять. Юбилей. Её подруги — Светка из соседнего дома, Катя с третьего этажа, Еся одноклассница, Лика тоже одноклассница — должны были прийти каждая со своей «Барби». У Лики и Кати имелись настоящие «Барби», америкосовские, у Светки и Еси — подделки. У сестры не было никакой.
— Выбирай, — сказала мама, — либо праздник с подружками, либо «Барби».
Дилемма казалась непреодолимой: с одной стороны — зачем звать подружек, если играть с ними на равных не выйдет? С другой — зачем нужна «Барби», если играться ею предстоит в одиночестве?
Рита выбрала подружек и совместный праздник, который вышел совсем скучным, и хотя девочки по очереди делились с ней своими куклами, вечеринка имела скорее унизительный, а не презентационный характер. Ни красных дорожек, ни расшитых стразами платьев, ни парада фей, ни, тем более, мыльных пузырей, слаймов или фокусов. Девочек зачем-то посадили за большой стол, на котором стояли полторашка «Колокольчика», салат «Оливье» и коробка конфет. Они придумали задуть свечи. Мама принесла церковные, восковые, две штуки. Их воткнули в салат, отчего тот стал похож на свежее надгробие.
Через месяц был мой день рождения. Рита принесла мне самодельную открытку из цветного картона, цвета которого немногим отличались друг от друга, поскольку наслаивались на серую спрессованную из вторсырья подложку, и часть краски попросту впитывалась в её пористую структуру. Мама бросила в мой шкаф какой-то свитер, пахнущий кошачьим лотком. Папа спросил, сколько мне дать денег. Тётя Роксана привезла пятилитровый бидон растительного масла, сворованного с какого-то предприятия, и потрепала меня по голове.
— Ну и волосы у тебя! Проволока какая-то! Значит, характер будет дурной. Ещё увидишь, Марьяна! Ещё наплачешься с ним!
— А я и так плачу, — констатировала мама, поглядывая на меня.
Я смотрел телевизор, где показывали «Крутого Уокера». Он был рыжий и непоколебимый и всегда побеждал врагов, но я почему-то был убеждён, что будь тётя Роксана тёткой Уокера, даже он бы с ней не справился. Есть в этом мире такое зло — абсолютное и всепроникающее. Это вам не какой-нибудь профессор Мориарти или Волан-де-Морт — эти просто дилетанты в сравнении с мастерством виртуозного, едва заметного коварства тёти Роксаны.