Полковник. Второй шанс на счастье - стр. 21
– Но ведь он мой отец!
– Уже нет. Твой отец ушел к Всевышнему. А это всего лишь тело.
– Всего лишь тело, – повторяю за ней и впиваюсь в плечи Лейлы, пытаясь вырваться. Внезапно меня накрывает равнодушием. Ступор захватывает власть над моим телом.
Оказавшись на свободе, разворачиваюсь и, с трудом волочу свое онемевшее тело. Захожу в палату и без сил присаживаюсь на скрипящую больничную койку.
В голове то и дело звучат слова переводчицы.
Всего лишь тело... Твой отец мертв...
Ложусь. Сворачиваюсь на постели эмбрионом.
Хочется рыдать. Волком выть хочется. Но слез нет. Ничего нет.
Пустота.
Чувства как будто выгорели.
Я глохну от ударов пульса по вискам. Чувствую только взрывающую череп головную боль.
В ту ночь я потеряла не только единственного родителя, но и последнюю надежду на спасение. И тогда, лежа на узком матрасе, слушая тихое сопение Ксюши и вглядываясь во тьму ночи, я впервые узнала, каково это - быть совершенно одной.
***
Похороны проходят быстро. Словно кто-то сверху поставил время на ускоренную перемотку. Словно это и не моя жизнь вовсе...
Не знаю, как и кому удалось так быстро все организовать. Ямы для могилы давно вырыты, пять наглухо закрытых гробов стоят рядом. Но мои глаза видят только два последних.
Несмотря на все мои попытки, мне так и не разрешили перевезти их на родину. В стране по-прежнему объявлено военное положение, все авиаперелеты возможны только с личного разрешения шейха. Оставить их в морге тоже нельзя - этого не позволяют ни моральные устои, ни местные законы.
Вперившись взглядом в деревянный ящик накрытый зелёным ковром, пытаюсь воссоздать в памяти образ папы. Я уже и забыла, какой он у меня был высокий и статный. Но после смерти я снова вижу его таким. Надеюсь, он уже встретился там с мамой, и сейчас они счастливы...
Местные молча ждут, когда мулла закончит читать молитву, наши тихонько плачут, прощаясь со своими родными. Остаётся только опустить гробы в землю и произнести последнее "прощай".
Солнце печёт, как обычно. Белый песок сливается с линией горизонта, создавая иллюзию единства с небом. Молчание такое, что слышно как в жарком воздухе жужжат редкие насекомые.
– Твой отец был хорошим человеком... Настоящим, – надтреснутым тоном произносит Михаил Витальевич, папин водитель. – До последнего оставался верен своему долгу. Вон, – взглядом указывает на гроб Алёны, – защитить её пытался. Закрыл от пули. Кто ж знал, что всё так закончится?
Я оборачиваюсь на бывшего военного. О какой пуле он говорит? Значит ли это, что папа пожертвовал собой ради жены Полковника?