Полковник. Второй шанс на счастье - стр. 22
От мужчины едва заметно несёт лекарствами и взгляд мутный, будто стеклянный. Держится он с так же, с трудом балансируя на здоровой ноге и едва заметно морщась от боли в конечностях. Странно, что ему вообще разрешили выйти из больницы.
На похороны пришло очень мало народу. Только самые близкие и родные. А ещё упертые и непробиваемые, вроде Сазонова. Остальных просто не выпустили из лагеря.
– О чём вы, Михаил Витальевич?
– Ну, так как же... – здоровой ладонью отирает со лба бусинки пота. – Мы полстраны объездили, пока не нашли её в деревне недалеко от нашего городка. Я ещё удивился, что девушка цела и невредима. Думал, она давно... того.
Я беспомощно гляжу в лицо мужчины. Перекошенное от боли, с бордовыми синяками по всей левой стороне. Перевожу взгляд в сторону, показывая на то, что осталось от Алёны.
– Но это невозможно, – не могу понять. – Алёна ехала с нами... Как она могла оказаться за столько километров, да ещё и жива и здорова? Как?!
Водитель вздыхает. Неловко пожимает плечами.
– Соболезную, Варюш. Хороший мужик был твой отец. И врач замечательный. Жаль, что так получилось... Очень... – наклоняется, говоря совсем тихо. – Ты держись, девочка. Держись.
Сазонов уходит. Вот и всё.
А мне больше ничего и не остаётся, кроме как держаться. Ради себя. Ради того будущего, о котором мы с папой так часто мечтали. Но самое главное - ради Ксюшеньки. Особенно ради неё...
Так странно... Семнадцать с половиной лет папа жил, защищая меня. А ушёл, спасая жизнь другой... Чужой...
Бросаю комья земли на крышку гроба. Прощаюсь с родителем.
Тоже самое проделываю с Алёной.
Вот и всё.
Закончилось.
Мужчины сразу принимаются за работу. Лихо и быстро заказывают могилы, словно ставят в этой истории последнюю жирную точку.
Развернувшись, торопливо уходят. Растворяются в накаленном воздухе, спеша спрятаться по машинам.
Я остаюсь у насыпанных земляных холмов.
Простые деревянные дощечки. Несколько строчек на английском. Имя, дата рождения и смерти - ничего лишнего.
– Передай маме привет, – выдыхаю, глотая слёзы. – Берегите друг друга...
Когда ехала сюда, я ещё мало что понимала. Всё происходило как в тумане и казалось, время совсем раннее. Предрассветное. Но когда возвращаемся обратно, осознаю, что давно уже за полдень.
В лагере царит привычная суматоха, от шума голосов закладывает уши.
– Лейла! – перед нами словно из-под земли вырастает коренастая женская фигура. – Скорее в операционную. У нас полный аврал. Главный лютует.
Хоть она и тараторит очень быстро, я понимаю почти каждое слово. Кажется, даме это совсем не нравится. Она недовольно хмурится, подходит к Лейле вплотную и что-то тихо говорит ей на ухо.