Покушение в Варшаве - стр. 66
«Если же после этого по несчастному стечению обстоятельств русский царь покинет мир…» То все подумают, будто ловушку брату подстроил Константин. И придет время справедливо негодовать. «Ваши соотечественники восстанут не как мятежники и нарушители присяги, а как верные подданные, потрясенные бесчеловечием и коварством цесаревича. А вакантный трон в самом Петербурге породит столько неурядиц в нестабильной деспотической стране, что русские надолго будут заняты внутренними распрями и не станут помышлять о делах за своими рубежами».
Вот этими словами лорд Абердин выдавал главную заботу своего кабинета. Как Адам и считал – не о Польше, Турции или Персии. Но в тот момент, когда большие игроки заняты друг другом, у малых появляется шанс. Адам зевнул. Все, о чем его просили из Лондона, он мог устроить. Но с легкими поправками. Чтобы соблюсти собственный интерес.
Глава 7. Цесаревич
Середина апреля. Варшава. Дворец Бельведер
Бельведерский дворец в Варшаве походил сразу на все загородные резиденции под Петербургом. С главного фасада – на Стрельню, где великий князь Константин провел молодые, не столь счастливые годы. Те же высокие полукруглые арки, та же шатровая крыша. На Таврический, где бабка Екатерина доживала последние годы и где второй из внуков застал ее с князем Зубовым, последним фаворитом, какой скандал! Та же распростертость по земле, низкий фундамент, классический портик и широкий двор для карет: к его высочеству на поклон езжают толпы гостей-просителей.
На Павловск – гнездо матери – английским парком с прудом и каналами. Стенами на взгорье, усыпанном то зеленой, то желтой, то красно-бурой листвой дубов и кленов. Только зимой он был отменно нехорош – белый на белом. Во внутренних комнатах тоже все было белым-бело. Любимый цвет Константина. Зачем помпезность? Здесь жить, а не спектакли разыгрывать. Для разнообразия хватит люстр темной бронзы или светло-салатового мрамора на полу, ковров «от моря до моря», т. е. от стены к стене. Таков был его стиль, и женщину цесаревич выбрал под стать – зимнюю, без красок. Но нежную-нежную…
Не было только одной очевидной параллели ни во внешнем облике дворца, ни в убранстве залов. Михайловский замок, где погиб император Павел, остался как бы за рамками такого тихого, такого семейного Бельведера. Никаких подъемных мостов, башен, рвов, ничего готического, рыцарственного и предательского одновременно. Константин хорошо помнил, как роковой мартовской ночью его приволокли в покои рыдающего брата Александра, как им распоряжались пьяные офицеры-заговорщики и как он решил, что всю их семью убьют. Ничего похожего не было и не могло быть в доме его истинного счастья! Там, где милая Жанетта безвольными с виду руками вычистила паутину из его мыслей. И заглянула кроткими, без тени упрека глазами прямо в его душу: «Хороший мой, бедный мой!»