Пока стоит лес - стр. 17

И четвертый каратель лежал против окна, но его расслабленная поза сразу насторожила Герда. Приглядевшись, он заметил под затылком Пса аккуратное темное пятно, из которого еще лениво сочилась кровь, – именно туда метил бы и Герд, прыгнув на карателя сзади.

Переместившись к третьему, последнему, окну, Герд обнаружил там еще один труп, помеченный тем же фирменным ударом. Это становилось занятным: кто-то еще вышел на охоту. И то был охотник умелый, туземцам не чета.

Отступив в глубину кустов, Герд плотно сомкнул ресницы и вслушался в лесной гвалт, вылавливая в нем посторонние звуки. Он нашел их с трудом и не сразу: его конкурент умел скрываться. Но, как и раньше, ни Лес, ни слух не подвели Герда. Впрочем, он и сам не был уверен, что именно слух привел его в нужное место: одним Духам ведомо, из чего складывается интуиция разведчика, но доверять ей Герд привык.

Неслышно Герд шагнул из кустов и замер.

На знакомой уже полянке, над двумя неподвижными телами, стоял вполне голый человек, задумчиво почесывая лопатку острием великолепного имперского кортика. Конечно, это был не туземец – такому росту и сложению позавидовал бы любой гвардеец.

– Не стыдно отбивать у меня врагов, Дан? – вкрадчиво спросил Герд. – Мало тебе своих?

Повернув голову, Дан широко улыбнулся и салютовал ему клинком.

– А вот и ты! – сказал он. – Давно тебя ищу.

Дан слегка лукавил: он действительно искал Герда, но не так уж давно. Первое время ему вообще было ни до кого – так очаровал его Лес.

К счастью ли – нет, но жизнь рано избавила Дана от иллюзий. По знатности рода он не уступал самому императору и юность провел в беспечной роскоши, но высокопоставленный родитель не оставил ему в наследство ничего, кроме недоверчивого насмешливого ума да мощной взрывной мускулатуры, отшлифованной бесчисленными тренировками. Внезапная опала подкосила и разметала древний род – Дан не потерял из виду только малолетнего брата Эри, определенного указом императора в училище Стражей. Сам же Дан угодил в привилегированный корпус Вепрей – великолепных, неустрашимых и, как правило, не задерживающихся на этом свете.

На крутых поворотах судьбы Дан растерял почти все стереотипы, нерушимые для большинства, и получил редкую возможность обзавестись свежим взглядом на вещи. Со временем он даже научился находить в этом вкус, хотя благоразумно не афишировал свои новые пристрастия и вообще приучал себя держаться в тени. Философский склад ума помог Дану пережить и крушение надежд, и постылую службу, и незримый надзор, в любой миг могущий обернуться арестом или тайным убийством. Лишенный права на поступок, Дан постепенно, но неизбежно превращался в созерцателя – всепонимающего и равнодушного. Он не доверял никому, друзей считал недопустимой роскошью, хотя и хотелось иногда побыть собой, выплеснуть душу – человек слаб. Но более всего в этой затянувшейся ссылке Дана тяготила скука – его высокосортные мозги работали в четверть силы, атрофируясь за ненадобностью.