Пока играет флейточка - стр. 7
– Сынок, пройдись по людям, все хотят тебя видеть, – не пустила Маадыра к печи даже погреть руки.
Взяла их в свои ладони, подышала, согревая, как в детстве. Коснулась их щеками. Здравствуй, родненький. Вот и вырос: сначала младень, потом сопырник, агуня, балакунчик… Коновязь не успела состариться и завалиться, а мальчик уже – солдат! Трижды нажала на ладонь сына-внука. Обнялись, как заговорщики.
– Пройдись, пройдись. А я как раз со столом управлюсь. Веди всех, кто сможет.
Тот охотно и быстро согласился, наверняка соскучившись по землякам.
«Всех» набилось полный дом.
Общие посиделки в арбане редки, разве что кто-то свернёт с трассы в музей староверов, или сами жители найдут силы устроить праздник в клубе. Для него выбрали самый большой в посёлке дом, перегородили закуток синей занавеской – вот и сцена. За ней обычно выстраивает сельский хор баба Чечек. Несмотря на врождённую хромоту, мечется вдоль певцов, громко стуча костылями по деревянному полу. Попробовали выстелить половички, да цепляется за края домотканых дорожек деревянными подпорками дирижёр. Того и гляди растянется прилюдно на старости лет…
– Бабушка, разрешите угостить земляков? – дождавшись рассадки, Маадыр приподнял бутылку вина.
Спрос требовался: жители при переезде постановили соблюдать обычаи бывших хозяев, а те чтили сухой закон. Так что в арбане рюмку без разрешения дозволялось пригубить только тем, кому перевалило за восемьдесят.
– Сегодня можно, – вместо хозяйки разрешила Коммунист Коммунистович. В тувинском доме гость выше отца, но Чечек, перерезавшая при родах пуповину Маадыру, теперь на всю жизнь главнее всех в этих стенах. Как крёстная у русских. Пристукнула костылями, словно подписала дополнение в поселковый закон: – Можно! Лошади хвост не мешает, а выпивка дороге, – призвала для статусности самое священное животное, которому единственному дозволено доживать до естественного ухода.
Хозяйка, счастливая от полного дома гостей, уже разносила горячие, поджаренные на масле рубленые чебуреки – с шурпой так и не успела. Их вкусный запах напомнил Маа-дыру о протухшем мясе, которое старалась спрятать от него бабушка, и он поискал глазами, из чего умудрилась бабушка приготовить горячее угощение? Над печкой сушилась козлиная шкурка с белым пятном на холке.
Зачем!
Передал бутылку землякам, протиснулся к бабушке. Прикрыл от всех, обнял худенькие плечи под атласным халатом. Анай виновато опустила голову:
– Ничего, родной. Это просто еда. Вкусно и полезно.
– Вон сколько всего привёз…
– Ты идёшь на войну, там тебя могут убить. Я могу уйти в дальний путь, не дождавшись тебя. Всё житейское. Стол для гостей не должен заметить этого.