Пока играет флейточка - стр. 6

Крутилась по хозяйству, думала специально о всяком-разном, но со священного перевала Хайыракан надували ветра и грустные мысли: нельзя Маадыру идти на войну. Злые духи вряд ли забыли, как не дали им приблизиться к «герою» в детстве, при первом удобном случае подстерегут вдали от родных пастбищ и стен. Дай, небо, её мальчику силу всех силачей, ум всех старейшин. Храни от сыпучего песка, крутых скал, от воды и огня в ненужную минуту, от злых людей…

К обеду не управилась. Лишь половину из намеченного выставила на стол, как застучали входные двери и вошёл, увешанный пакетами, как ёлка игрушками, долгожданный гость.

Бросилась к Маадыру – то ли согреть, то ли усмирить жар в собственной груди. Подивилась, словно открывала Америку, небольшому росту её мальчика, даже на голову не переросшего её саму. Да ещё эти непривычные очки, за запотевшими стеклами которых и не разглядеть родных прищуренных глаз.

Закашлялась, испугав любимца. Тот отстранился в своих холодных одеждах, снял очки, вопросительно вскинул голову: болеем? Кто разрешил?

– Не замёрз? – для Анай важнее был он сам. – Морозу лень таскаться по степи, вот у нас в Куране и сидит под крышами.

– Сама как?

– Живая.

Это было главным и для Маадыра. Оглядел стены, улыбнулся им:

– Ну, здравствуй, дом.

И торопясь, чтобы не опередила бабушка, трижды пожал её сухонькую бледную руку: я тебя люблю.

Чтобы не выдать своей сладкой слабости от внимания сына-внука, встрепенулась:

– Погоди.

Торопливо сунула в печной огонь оставшуюся для самого нужного случая веточку можжевельника:

– Подними руки.

Провела вокруг дымящимся ардашем, очертив круг от злых сил. Помогая провести обряд, Маадыр дал бабушке пройтись веточкой под каждой ногой: если что и прилипло плохого по дороге на обувь, должно отстать.

– Вот теперь раздевайся, а я займусь шурпой. С пшеном. К обеду не успеет, поздно мне сообщили про твой звонок, но на ужин полакомишься. А ты садись и рассказывай, всё рассказывай.

Сама прошла в кухонный закуток, но тут же отстранилась от запаха, исходящего от подтаявшей баранины. Неужели пропало? Даже в такие морозы?

Заслонила мясо от сына-внука, благо тот стал распаковывать гостинцы. Собиралась целая гора, хоть две свадьбы и три дня рождения проводи. Но только это всё равно сухомятина, а с дороги и в дорогу без горячего никак нельзя!

– Нель-зя, нель-зя, – подтвердил козлёнок, выжидающий подарок и для себя. Не может же быть, чтобы не запрятался в сумках хотя бы капустный листок или морковка…

А Анай не уставала корить себя: как не углядела за мясом, запах от которого уже перебивает благовоние можжевельника? С начала осени перекладывала самую мягкую вырезку до лучших времён, до гостей…