Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей - стр. 119
Он посмотрел, велика ли тень. Если тень от стены занимает половину двора, значит времени четыре часа пополудни. Он посидел еще немного, потом встал и направился к братьям Баутиста.
Бросив на него взгляд, Фаустино сделал рукой знак приблизиться. Затем велел сдвинуться влево и наконец кивнул и сообщил Джону-Грейди, что тот как раз на нем и стоит.
Джон-Грейди посмотрел себе под ноги, но ничего не заметил. Фаустино снова кивнул и сказал, чтобы он присел. Джон-Грейди послушался.
Hay un cordon[111], опять раздался голос Фаустино.
Джон-Грейди опустил глаза и увидел возле самого сапога конец веревки. Осторожно взялся за него и потянул. Тут из-под песка и мелких камешков появился привязанный к этой веревке нож. Джон-Грейди быстро накрыл его ладонью, потом, оглянувшись по сторонам, переложил в карман. Проделав эту операцию, он встал и пошел прочь.
Нож превзошел все его ожидания. Это был настоящий выкидной нож, только без декоративных пластин на рукоятке. Нож был сделан в Мексике и успел повидать виды. Никелировка металлической части рукоятки протерлась, обнажив латунь. Джон-Грейди отвязал веревку, вытер нож о рубашку, продул щель, куда прячется лезвие, постучал ножом о каблук, снова продул, потом нажал кнопку, чтобы удостовериться, что лезвие выскакивает нормально. Послюнявил тыльную сторону кисти и стал сбривать волоски, проверяя остроту заточки. Потом, закинув ступню одной ноги на колено другой и стоя на одной ноге, стал точить лезвие о подошву сапога. Тут послышались шаги. Джон-Грейди мигом убрал лезвие, спрятал нож и обернулся. Навстречу ему по дорожке, ведущей к загаженному сортиру, направлялись двое заключенных. Глядя на него, они заухмылялись, но прошли дальше, ничего не сказав. Полчаса спустя прозвучал сигнал к ужину. Джон-Грейди выждал, когда со двора в столовую пройдут все арестанты, потом тоже вошел, взял поднос и двинулся вдоль раздаточного прилавка. По воскресеньям многие кормились передачами из дома, и потому в столовой было не так многолюдно. Получив тортильи, фасоль и довольно подозрительное рагу, Джон-Грейди стал выбирать себе место. Наконец его выбор пал на стол в углу, за которым в одиночестве сидел мексиканец примерно его возраста, курил и время от времени отпивал воду из кружки.
Джон-Грейди подошел к столу, поставил поднос.
Con permiso[112], сказал он.
Парень покосился на него, выпустил из носа две тонкие струйки дыма, кивнул и снова протянул руку к кружке. На внутренней стороне его запястья ягуар старался освободиться от анаконды. Возле большого пальца был вытатуирован крест и пять точек. Казалось бы, татуировка как татуировка. Ничего особенного. Но, уже сев, Джон-Грейди вдруг понял, почему этот парень ужинает в одиночестве. Пересаживаться было поздно, и Джон-Грейди взял в левую руку ложку и начал есть. Хотя вокруг стоял привычный гул голосов и скрежет ложек, он вдруг услышал, как на двери столовой щелкнула задвижка. Посмотрел по сторонам. На раздаче почему-то уже никого не было, да и двое охранников как сквозь землю провалились. Сердце Джона-Грейди бешено заколотилось, во рту пересохло. Ему показалось, что он жует опилки. Потихоньку он вытащил нож из кармана и спрятал за поясом брюк.