Пограничье - стр. 55
– Мать-хозяйка! – мысленно молился мальчик, не сводя расширенных от ужаса глаз с приближающейся лески. – Спаси! Укрой, Отец-охотник!
И почему-то выкрикнул на эльфийском, не пытаясь скрыть истеричные нотки в голосе:
– Noss Absul!!! Noss!!
Нонноель охнул и выпустил его, с удивлением глянув на свои руки.
– Держи! – взвизгнул его приятель. – Ты чего?
Но поздно. Маленький мальчик уже вырвался из крепкого захвата и со всех ног мчался в глубину леса.
– Он меня обжег… – оправдывался Нонни, преследуя беглеца, – Маленький уро…
Неожиданно голоса подростков растворились в тишине, словно их отрезало звуконепроницаемой дверью. Он пробежал по инерции еще несколько метров, а потом остановился, не веря своему счастью. Неужели отстали? Или, еще лучше, провалились в волчью яму, и теперь их покалеченные тела корчатся в судорогах боли на острых охотничьих кольях?
И немедленно едва не налетел на такую же яму сам. Всплеснул руками, балансируя на самом краю, но все-таки сумел отступить назад.
– С мыслями советую быть поосторожнее, – раздался голос над головой, и мальчик завертелся волчком, пытаясь отыскать говорившего.
– Напрасный труд! – тихий смех разлетелся по лесу.
– Ты кто? – замер на месте, пытаясь определить источник звука.
Из-за сосны. Точно, из-за кривой старой сосны.
– Никто.
Или из оврага? Или в волчьей яме спрятался?
– Это как?
– А вот так… Не думай, голову сломаешь. Скажем так, не только у эльфов есть наследие предков.
– Понятно…
На самом деле, ничего не было понятно, но малыш не любил признаваться в своих недостатках даже себе, что уж говорить про таинственного Никто… Мало ли, а вдруг это очередной розыгрыш Эйалгина и его своры…
– Не розыгрыш. Это просто в тебе проснулась отцовская кровь.
Отцовская кровь… Шмыгнул носом и зло потер кулаками глаза. Он знал, что рано или поздно это случится, знал, что с его везением кровь матери останется только сонным намеком на эльфа. Но теперь-то станет все только хуже. Теперь его точно со свету сживут.
Ясное небо затянуло тучами, и на бледное лицо упала первая капля дождя.
– И что это за место? – спросил, уже вовсю всхлипывая и даже не пытаясь замаскировать слезы под следы от дождя.
– Именно то, о чем ты просил. Дверь домой. Убежище…
***
Разбудил меня возмущенный крик.
– Нет, ты издеваешься!
Голова гудела, глаза болели, руки плетьми лежали вдоль тела. В такие дни, как этот, меня обычно посещали мысли, что лучше уж вовсе не просыпаться. К чему, если все равно никаких перемен в лучшую сторону: дождь шлепает по еловым лапам, а Павлика по-прежнему нет.
– Как это называется?