Подонок. Я тебе объявляю войну! - стр. 33
– Откуда ты можешь знать?
– Да все мы такие. Это у вас, у девочек, всякая муть в голове, – обнимаю ее за плечи.
– Не муть, а любовь.
– Один хрен. Просто нам это вообще не надо.
– Ладно, у нас любовь, а у вас что?
– А у нас тестостерон, – усмехаюсь я.
– Алекс говорил, что любит меня, – тоном обиженного ребенка возражает она.
– Да гнал он тебе, чтобы прикатать на… А у тебя с ним точно ничего не было?
– Да точно, точно! – перебивает Сонька. – Но мне вообще-то уже восемнадцать. Если я захочу…
– Я тебе захочу! – повышаю я голос.
– И что ты сделаешь? – дразнит она.
– Увидишь. А если серьезно, оставь уже Меркулову в покое.
– Не могу. Я так сильно ненавижу эту рыжую тварь. Закрываю глаза и опять вижу, как она с ним целуется… Как я ее ненавижу!
– Ненавидь на здоровье. Просто притормози немного с разборками. Реально, Сонь, это уже перебор. Мало того, что случилось?
Она дергает плечом и скидывает мою руку. Подтягивает колени к груди и сидит теперь, надувшись. Минуту сидит, две, потом заявляет:
– Ты тоже против меня!
– Дурочка, – легонько щелкаю ее по макушке. И опять обнимаю за плечи.
Сонька еще пытается обижаться, но почти сразу сдувается.
– Ой, Стас, – вспоминает она. – А что с дочкой уборщицы? Задали ей жару?
– Да так, прикололись немного. Влад снимал, скинет потом в чат видос. Может, уже скинул.
– Она от нас свалит?
– А она тебе чем мешает?
– Она мне не нравится. Швабра! Хочу, чтобы она скорее свалила. И ты вообще-то обещал, что она долго не продержится.
– Угу, – бездумно киваю я. А сам вспоминаю ее забег. А следом – как она пялилась на меня, сверкая глазами. С такой жгучей ненавистью, аж кровь заиграла. – А как, кстати, ее зовут?
– Швабра и швабра, – ведет плечом Сонька. – Будет еще кто-то по имени ее звать… О! У меня на ее счет возникла идейка!
Сонька сразу оживает, тянется за телефоном.
– Какая?
– Завтра узнаешь, – загадочно отвечает она. – Теперь наша очередь над ней прикалываться…
18. 17. Женя
Утром сажусь в автобус и, ни на кого не глядя, занимаю свободное место у окна. Но ко мне, теперь уже сама, подсаживается вчерашняя женщина в горчичном плаще. Марина, кажется.
– Ну что? Как прошел первый день? – спрашивает она. Это вовсе не участие и не беспокойство, а обычное любопытство.
– Нормально, – выдавливаю из себя кислую улыбку и сразу же отворачиваюсь к окну.
– Не обижали тебя эти? – делает еще одну попытку Марина.
– Нет.
Она явно разочарована тем, что ей не удалось вытянуть из меня ничего интересного. Что ж, мне тоже вчера не понравилось, когда она отказалась говорить про маму.
Да и нет у меня желания вести разговоры. Я напряжена внутри до предела. Как могу, конечно, себя успокаиваю: на уроках мне никто ничего не сделает, а на переменах буду держаться людей. Надо просто быть осторожной, внимательной и собранной. И главное – по возможности избегать психа и его сестрицу.