Подонок. Я тебе объявляю войну! - стр. 32
– Да, да, уже отпустило.
Отец уходит. А Инесса так и стоит у стены как прибитая. Всегда такая хладнокровная, сейчас она явно в панике. Потому что уже знает то, что мы поняли еще в детстве. У отца установки четкие: выживает сильнейший, остальные – в утиль. Слабые, больные, немощные, по его мысли, – ненужный балласт, от которого надо избавляться. А тут вдруг такой шурин. Да ещё и генофонд сомнительный.
– Ты ему расскажешь? – глухо спрашивает Инесса. – Не рассказывай, пожалуйста…
Вообще-то я даже ей не собирался говорить, что знаю её тайну, а отцу – так тем более. Но ей расслабляться не за чем.
– Смотря как себя вести будешь, – ухмыляюсь я. – Будешь милой, послушной мамочкой – не скажу. А если опять начнешь лить говно отцу в уши про меня и Соньку, то…
– Я поняла. Я… я согласна…
– Тогда проверим, насколько ты поняла. Идем, – я направляюсь в сторону Сонькиной комнаты.
– Что? Что ты хочешь? – семенит за мной Инесса. – Что проверим?
– Какая ты теперь у нас послушная и милая, – глумлюсь я. – Заходишь сейчас к Соньке и просишь прощения.
– За что?
– За всё! Мало ты ее изводила и унижала? – тут же закипаю я. – Мало из-за тебя ее отец гнобил? Помнишь, как он по твоей просьбе заставлял ее вымаливать у тебя прощение? Вот сейчас повторишь этот номер, только теперь сама. Ясно?
Инесса, скиснув, кивает. Я иду дальше, она покорно тащиться следом.
Захожу первый в комнату к Соньке. Она залипает в телефоне с несчастным видом, но, увидев меня, вздрагивает и быстренько прячет сотовый в карман.
Но когда на пороге возникает Инесса, Сонька аж темнеет лицом.
– Что ей тут надо?
– Соня, – молвит наша мачеха убитым голосом. – Прости меня, пожалуйста. Я была к тебе несправедлива. Мне очень жаль.
Затем Инесса обращается ко мне:
– Всё? Я могу идти?
– Вали.
С перекошенным лицом она выскакивает пулей. А Сонька наконец закрывает рот.
– Стас, это что сейчас такое было?
– Покаяние, – плюхаюсь на диван рядом с ней. Про брата Инессы Сонька не знает, и чтобы не допытывалась, перевожу разговор: – А ты чем занималась? Только не говори, что ты все еще по Шаманскому с ума сходишь.
– Нет! – врет она. Я всегда вижу, когда она врет. – Я, наоборот, контакт почистила, все фотки Алекса сейчас удалила…
– Хорошо, если так. Если бы ты сразу меня послушала…
Она, горестно вздохнув, кивает. Но затем все равно упрямо произносит:
– Если бы не эта рыжая сучка… она перед ним там жопой крутила… и ведь знала же, что он со мной… а все равно… тварь…
– Да блин, – раздраженно прерываю ее я. – Соня, кончай гнать. Меркулова тут вообще ни при чем. Я тебе всегда говорил, что Шаманский – мудак. Не было бы Полинки – была бы другая.