Под пение оляпки - стр. 49
– Отдохнули и хватит! – Давен махнул рукой, привлекая к себе остальных. – Послезавтра отплытие. Пошевеливайтесь!
Весть о скором набеге помогала людям легче переносить тяжелый труд на все еще морозном воздухе. Йон, совсем как в далеком детстве, предвкушающе улыбался, разминая кисти рук. Это движение напомнило Асгейру, как они отправились на охоту лет в четырнадцать, если не раньше, и совсем не ожидали натолкнуться на озверевшего кабана, ломающего ветви и продирающегося сквозь заснеженный бурелом. Вдвоем им удалось справится с лесным зверем, утоптав рыхлый снег и окропив поляну кровью. Именно тогда Йон и повредил кисти, которые после заживления периодически напоминали о себе, тягучей болью. Эта же травма и вынудила друга пойти в свой первый набег на зиму позже. Йон поймал взгляд Асгейра, ухмыляясь и силой ударяя ребром ладони по раскрытой ладони другой руки. Старый знак, обещающий кровавые развлечения. Все они ждали набега. Каждый житель Шлесвига.
***
Существует поверье, что дочери Эгира никогда не бывают одни. Они везде, в каждой морской капле, каждом дожде. Но одновременно с этим нигде. Скрылись глубоко в морской воде, не показываясь никому живому. Говорят, они прекрасны. Удивительно притягательны и восхитительны, но лишены женской красоты. Их можно было бы назвать чудовищами. Но сложно назвать чудовищем самую желанную женщину на свете. Дочери Эгира не были людьми. А потому не поддавались и человеческому представлению о них. Они были волнами. Никто не сможет остаться равнодушным, взирая на морскую пучину.
Будучи ребенком, Асгейр всегда приходил на одно и то же место. Небольшая поляна, расположенная в месте, где одна из сотни горных речек впадает во фьорд. С нее открывался хороший вид на порт Шлесвига и изгиб, по которому уходили в дальнее плавание корабли. Мальчишкой он стоял у самой воды, не заботясь, что холодная вода промочит все ноги, и мечтал, что там на борту рядом с викингами стоит он. Асгейр представлял себе яркую жизнь, полную смелых поступков, яростных боев и щедрой добычи. Представлял, как он вырастет и ступит на борт, а вся его жизнь сосредоточится вокруг драккара и дальних берегов. Но все потонуло в вязкой пелене взросления. Беззаботная жизнь викинга на проверку оказалась тяжелым трудом. А боги не стремились отвечать на молитвы. Асгейр все также всей душой любил море и корабли, но теперь видел, что жизнь состоит не только из плавания и волн.
Был ранний рассвет. Еще не все звезды покинули небосвод, но вдалеке уже виднелись первые лучи поднимающегося солнца, пока еще слабо, словно крадучись, опускающиеся на северные земли. Шлесвиг спал. Прибытие ярлов из Хардангера было встречено полными столами, веселой музыкой и рекой полугара. Хорошие отношения с Хэконом могли сулить намного больше, чем просто удачный набег. Объединение двух ярлов должно было послужить началом мощному союзу. Но Асгейр весь вечер ощущал, как его спину сверлят недобрые взгляды, заставляя все время быть начеку. Он не выходил никуда один. Избегал безлюдных мест и большую часть вечера был на виду. Асгейр не стал трусом, но осторожности в нем прибавилось. Мужчина не хотел, чтобы очередная кровавая схватка началась в Шлесвиге, где могли пострадать и обычные люди. Он надеялся, что предсказания сейдконы окажутся правдивы, и головорезы Толлэка выдадут себя во время набега. Хотя что-то подсказывало ему: они давно уже нашли себе нового вожака, иначе не цеплялись бы столь жестко за сохранность столь мелких тайн.