Под лепестком несущего винта. Книга вторая - стр. 47
Вы бы не поверили, что я там был, не упомянув Монетного двора. Не так их и много, чтобы однажды увидев, позабыть. Внешне ничего особенного, так, двухэтажное здание с покатой крышей. Глухие крепкие ворота в центре, входные двери и шесть окон на втором этаже, и над всем этим весь в вензелях герб нашего государства.
Несмотря на невзрачный вид скромного строения, я смотрел на него с явным уважением, понимая, что из чрева этого монстра идут денежные поступления во все банки страны и мира.
Из всего увиденного Серёже понравилось мороженое.
В Государственный русский музей мы попали совершенно случайно. Близилось лето, и необходимо было обновить старый гардероб. Решили до Гостиного двора прогуляться пешком и на Инженерной улице набрели на Михайловский дворец. Роскошный фасад дворца, львы по сторонам широкой лестницы и колоннада обладали такой притягательной силой, что даже Светка предложила перед походом по магазинам пробежаться по залам музея. Эта «пробежка» растянулась на два часа и могла бы продолжаться дольше, если бы не нетерпение сына.
Древнерусская живопись нам не понравилась. Глаз остановился на Георгии – Победоносце и иконах Андрея Рублёва, но вот полотна Брюллова, который выкупил, кстати, Тараса Шевченко из крепостных, Репина и Айвазовского заставили постоять возле себя. Особенно хороши были «Бурлаки на Волге». Вся артель выписана настолько реально, что если смотреть долго, то кажется, что люди шевелятся. Даже тот сачок справа, с трубкой и в шляпе с интеллигентскими замашками – явно не вымышленное характерное лицо. Психологическая полнота образов покоряла. Мне довелось прочитать немало батальных сцен признанных мастеров изящной словесности, но ни Лев Николаевич Толстой, ни Эрнест Хемингуэй не произвели на меня такого впечатления, как Брюллов своей работой «Последний день Помпеи». Ужас, отчаяние и надежда обречённых людей пугала и приводила в содрогание мою душу. Это надо только видеть, словами такого не передашь.
Я попробовал себя в новом жанре и написал фельетон «Сон в руку». Генерал Тюхтяев, прочитав материал, недовольно сказал:
– Что это у тебя за язык, какой – то эзоповский. Не мог написать по – нормальному? Всё выдумываешь, а репортажи у тебя лучше получаются.
Шеф, оказывается, следил за содержанием газеты, и лишняя головная боль ему была ни к чему. Но у ребят было другое мнение.
– Молодец, старик! – одобрил появление фельетона Толя Хоробрых. – Дерзай и не оглядывайся. Может, из тебя новый Зощенко получится.
Карклин, опытный газетный лис, высказался более осторожно.