Под каблуком у Золушки - стр. 30

«Что же ты наделала! Как же ты могла!»

Он не мог объяснить себе эту боль, но невыносимо щипало глаза.

Он вспомнил парня, которого он хотел стукнуть, и который тоже чуть не расплакался, предъявляя Оксанке претензии в торговом центре. Рома. Кажется, его звали именно так. И, кажется, ему повезло — она не оставит ребёнка без родного отца.

Из коридора донёсся шум. Он потёр глаза, и приготовился встречать гостей. В том, что Вадик позвонит Данке, он даже не сомневался.

— Кай, — она робко заглянула в дверь и, увидев, что он не спит, с жалостливым лицом направилась к его кровати. — Как ты?

За её спиной смущённо топтался Савойский в наброшенном на плечи белом халате. Диану Кайрат не ждал — она категорически не выносила больницы.

— Бывало и лучше, — сказал Кайрат, — пытаясь подтянуться повыше. Нервный прибор судорожно запищал, когда он нечаянно сдёрнул датчик с пальца. Данка испуганно уставилась на мигающий монитор, а заглянувший Вадик строго предупредил, чтобы они недолго.

— Вадим сказал, ты поправишься, — скорбно сложив перед собой руки, Данка застыла возле кровати.

— Хотелось бы побыстрее, — ответил Кайрат и отвернулся. Он не хотел её видеть. Он считал её предательницей. Ведь она наверняка всё знала и промолчала.

— Что произошло, Кай?

Этот противный голос, которым почему-то разговаривают с больными. «Что произошло, Кай?» — хотелось презрительно её передразнить, и видимо, она прочитала это на его лице — её взгляд стал ещё более скорбным.

— Романова, как ты могла?

Её брови взлетели вверх, но она моментально догадалась.

— Кай, она просила молчать.

Ну, хоть голос обрёл твёрдость, уже плюс.

— Это ваша пресловутая солидарность? Это же так называется, да?

— Дан, я тебя в коридоре подожду, — слинял Савойский.

— Кай! — она лишь мельком проводила его спину. — Это не моё решение. А ты бы проболтался, если бы я попросила тебя о чём-нибудь молчать?

— Нет, я бы не проболтался, — ответил он резко. — Но я чувствую себя полным идиотом!

— Кай! — она пыталась взять его за руку, но он вырвал её, вызвав очередной визг прибора, но они уже не обращали на него внимание.

— Если бы я знал, я бы больше не приходил. Не стоял у неё под дверью. Не умолял меня впустить. Пусть живёт счастливо с отцом этого ребёнка. Только зачем делать из меня дурака?

— Кай, нет, пожалуйста! — опять этот больной взгляд как у побитой собаки. — Не делай поспешных выводов.

— Не делать? — он приподнялся ещё выше, хоть плечо невыносимо заныло и в мозг словно воткнули иглу.

— Ты поправишься, и мы обо всём спокойно поговорим. Или вы поговорите.