Почему я застрелил Лермонтова и сделал бы это снова - стр. 7

МАРТЫНОВ: Я могу уйти, если не вовремя.

ВЕСТАЛКА: Да вовремя, вовремя. Всегда вовремя. Всем даю ответы, всем предсказываю будущее. И никогда не ошибаюсь, потому что вижу вас насквозь.

МАРТЫНОВ: Вы знаете, я к вам пришёл с большими внутренними сомнениями, потому что не считаю себя достойным вашей аудиенции. Кто Пушкин и кто я… Просто как-то хочется разрубить этот узел. Определиться наконец, стоит ли мне продолжать литературные забавы, или пора закругляться.

ВЕСТАЛКА: Эх, знал бы ты какая мелюзга ко мне заваливается! Бывают и такие, что двух слов связать не могут. Слово «инфлюенсер» с ошибкой пишут. А всё туда же – в славу, в богатство, в почитание. Но и им не отказываю. И им будущее приоткрываю. Потому что все должны знать, кто они такие в этом мире.

МАРТЫНОВ: Честно говоря, я тоже не знаю, как правильно писать слово «инфлюенсер». Наверное, я точно такая же мелюзга.

ВЕСТАЛКА: Нет, Николай, ты рыба гораздо крупнее.

МАРТЫНОВ: Вы серьёзно?

ВЕСТАЛКА: Это видно с первого взгляда. В тебе есть стать, есть упорство. А самое главное – злость. Нет в творчестве ничего важнее злости. Только она все механизмы приводит в движение. Человек без злости – пустышка.

МАРТЫНОВ: Довольно спорное суждение, на мой взгляд, но как вам угодно.

ВЕСТАЛКА: Это не суждение, это холодная объективность. Смирный добряк ничего в жизни не добьётся. Только тревожные неврастеники, кипящие внутри злостью и неудовлетворённостью, могут взойти на Олимп. Другое дело, что платят они за это высокую цену, да и не вполне он стоит, этот Олимп, тех удовольствий, какие ему приписывают. Однако это мало кого останавливает. Вот ты что готов заплатить за правду о себе?

МАРТЫНОВ: Заплатить?.. Ну, у меня есть с собой рублей двенадцать. Или четырнадцать. Пожалуйста, извольте.

Начинает торопливо шарить по карманам.

ВЕСТАЛКА: Я не про деньги. На что ты готов пойти ради восхождения на Олимп?

МАРТЫНОВ: А какие есть варианты?

ВЕСТАЛКА: Ребёночка мне сделаешь?