Почему я застрелил Лермонтова и сделал бы это снова - стр. 3

ТРУБЕЦКОЙ: Аналогично. Лето в столицах. Если, разумеется, не случится чего-то экстраординарного.

ВАСИЛЬЧИКОВ: А я, господа, всё же рвану в Европу. Этак в августе, в бархатный сезон. На воды, в музеи, на дискотеки. Кто-нибудь бывал на Ибице?

ГЛЕБОВ: А-а, да-да. Крутяк. Как-нибудь и я туда смотаюсь. Но пока, скорее всего, в имение, в деревню. Миша, Коля, а вы куда?

ЛЕРМОНТОВ: Признаться, хочется куда более острых ощущений, чем клубы и дискотеки. Может, снова подамся на войну.

ГЛЕБОВ: Куда именно?

ЛЕРМОНТОВ: Ну да, слава Богу, войн везде предостаточно. Отчаянно привлекает меня эта стихия. Кровь, жестокость, смерть. Есть в них что-то величественное и, вне всякого сомнения, поэтичное.

МАРТЫНОВ: Да, война – прекрасная возможность забыться. Объективно оценить себя на фоне истории. В конце концов, принести пользу государству.

ЛЕРМОТНОВ: Мартыш, как у тебя дела с повестью «Гуаша»? Что Смирдин говорит? Когда пойдёт в печать?

МАРТЫНОВ: Ничего не говорит Смирдин. Похоже, он просто избегает меня. А вот один из его помощников высказался предельно ясно: «Гуаша» – это подражание лермонтовскому «Герою нашего времени». На хрена мы должны издавать вторичный продукт?

ЛЕРМОНТОВ: Нет, ну а ты объяснил, что это не подражание, а скорее полемика.

МАРТЫНОВ: Этот господин не видит разницы в словах «полемика» и «подражание».

ЛЕРМОНТОВ: Ну а брательник что? Ты обращался к Михаилу Николаевичу?

МАРТЫНОВ: К Загоскину? Нет, конечно.

ЛЕРМОНТОВ: Почему? Чего ты стесняешься?

МАРТЫНОВ: Я не уверен, что он поддержит меня. Кто я такой на его фоне?

ЛЕРМОНТОВ: Надо попытаться! Господа, представляете, у этого чела двоюродный брат – знаменитый беллетрист Загоскин, а отчество Соломонович – и он не может договориться об издании книги.

МАРТЫНОВ: Соломон – это имя в святцах. Им наградили моего батюшку. Вот и всё. Ты прекрасно знаешь, что к иудейскому племени с его мифическими возможностями я не имею никакого отношения.

ЛЕРМОНТОВ: Нет, ну всё равно надо что-то делать! Шевелиться, трясти людей. Лёша наверняка будет не против, если ты снова выступишь в его клубе.

МАРТЫНОВ: Вот уж не знаю.

ЛЕРМОНТОВ: Монго, ты не против?

СТОЛЫПИН: Честно говоря, предыдущее выступление Коли прошло совершенно незамеченным. Пришли три нетрезвые дамочки и два задумчивых чахоточных парня. Дамочки хихикали в углу, парни сидели за барной стойкой. По сути, Коля выступал для себя самого.

МАРТЫНОВ: Да, именно так всё и было.

ЛЕРМОНТОВ: Это ни о чём не говорит!.. Хотя, конечно, говорит о многом. Может быть, литература – это просто не твоё?