Поцелуй любви для недотроги, или Снегурочка в бегах - стр. 41

– Чаю? – Бабушка наливает себе полную чашку напитка.

– Нет, спасибо. Ты бы тоже на ночь не пила, помнишь, что сказал лекарь?

– Да что понимает этот древний сухарь? Смысл тогда жить, если ничего нельзя? Лучше расскажи, чем ты сегодня занимался, подари мне новости. А то сижу тут, никого не вижу, ни с кем не разговариваю.

– Бабушка, ты же сама отказалась принимать соседей, а вчера прикинулась спящей, когда к тебе пришла подруга. – Вытягиваю ноги и снимаю пальто, скидывая его на соседнее кресло.

– А какие новости она мне принесла бы? Что опять кто-то помер? Или, наоборот, не помер, но вот-вот собирается? Обойдусь как-нибудь. – Бабушка делает щедрый глоток чая, блаженно жмуря глаза, как кошка под лучами весеннего солнца.

– Я о том, что не стоит жаловаться, что тебе не с кем поговорить, если ты сама все сделала так, чтобы собеседников у тебя не было.

– Ты сегодня на редкость категоричен, Тео. Что произошло?

– Ничего такого, из-за чего тебе стоило бы волноваться. Все под контролем. Ты же меня знаешь. – Устало потираю глаза.

– Знаю, потому и спрашиваю. Ты всегда был очень скрытным ребенком, Тео. И вырос в такого же скрытного взрослого. Я часто не могу понять, что у тебя на сердце, потому что ты всегда одинаково спокоен.

– Ты знаешь, почему так.

– Знаю. Наше семейное проклятие с переизбытком магии. Ты зря так долго упрямишься и не женишься, мой мальчик. Давно бы уже решил эту проблему. Всего-то и нужно выбрать спокойную девушку из хорошей семьи, с маленьким запасом магии, и все – вопрос с переизбытком решен.

– И жить всю жизнь с совершенно чужим мне человеком. – Ёжусь от такой «чудесной» перспективы, а перед глазами снова появляется бледное лицо Таши и ее сияющие глаза. Да уж, на спокойную девушку она никак не тянет.

– Род Гайнов всегда так жил. И ничего, не вымерли. Я уже позвала на завтра одну интересную семью с прекрасно воспитанной юной девушкой, поэтому, пожалуйста, отложи все занятия и будь к завтрашнему ужину дома.

– Бабушка, – резко теряю всю сонливость, – не кажется ли тебе, что ты переходишь границы?

– А что мне делать? Смотреть, как ты загоняешь себя в могилу? – Пожилая женщина достает платочек и прикладывает к глазам, промокая слезы. – Ты же последний год на человека мало похож, Тео. Ты как те биосинтезоиды, которых мы видели на выставке. Выглядишь и двигаешься как человек, но глаза пусты.

– Ты преувеличиваешь, бабушка.

– Правда? Я вдруг на старости лет выжила из ума – это ты хочешь сказать? У меня сердце болит, когда я вижу тебя! Ты единственное дитя моего безвременно почившего сына. И я не в силах смотреть, куда ты движешься с таким упорством!