Победа в лабораторных условиях - стр. 65
Под крышей голубятни свили гнездо шустрые маленькие птички. Марика, насмотревшись на них, сотворила точную копию – ручных, весёлых. Они прыгали рядом, и Генрих то и дело протягивал ладонь, чтобы они запрыгнули на неё.
Магия приходила в норму. Марика ещё боялась тонких бытовых мелочей, но снова начала контролировать не слишком энергозатратные чары. В честь этого она получила от папы разрешение бывать в Нижнем Шеане. Ей нравилось вот так болтать с Генрихом или гулять с ним же, подходить к медленной широкой реке, кидать в неё камешки с обрыва, следить за кораблями, большими, бесшумными, искрящимися магической защитой. Они могли подолгу гадать, откуда идёт корабль, обязательно до того, как станут видны флаги. Генрих с ходу угадывал эмирские – Марика быстро поняла, что по форме. Они были носатые, длинные. Зианские и лиррийские спутать было легко, они выглядели одинаково, все строились на верфях Остеррада. Из Эс-Кента шли громадины, трюмы которых были набиты кофейными зёрнами, золотом и драгоценными камнями.
– Интересно, – как-то сказал Генрих задумчиво, – если бы построить такой корабль без магии, сколько топлива бы понадобилось?
– Без магии? – удивилась Марика. – Зачем?
– Просто так.
Ей иногда казалось, что Генрих на самом деле не очень любит магию. Во всяком случае, он часто заговаривал о том, как бы что-нибудь сделать человеческими средствами. Но даже если он не любил магию, он делал исключение для Марики. Потому что от того, с каким счастьем он на неё смотрел, ей иногда даже становилось неловко.
Наверное, именно поэтому, когда обезьянка снова замерла, Марика рискнула признаться в стыдном. Она рассказала про Тордена Дойла, про книжку.
Генрих наморщил лоб, и Марика спросила тихо:
– Это глупость, да? Ну, скажи, что глупость!
Молчал Генрих долго, и Марика остро пожалела, что раскрыла тайну. Но когда он заговорил, в его голосе не было никакой насмешки.
– Мама говорит, любить под диктовку нельзя. Не любить, наверное, тоже. Но, мне кажется, это очень грустно, когда любишь неживого. Это же нечестно, да? Когда любишь, хочется, чтобы человек был рядом. А его нет. И не может быть совсем-совсем никогда.
Марика сглотнула, а Генрих взял её за руку и крепко сжал пальцы.
В тот же день, вечером, Марика снова перечитала любимую главу про Тордена, спрятала книгу под подушку и вспомнила слова Генриха. Ведь и правда, так обидно любить того, кто уже умер. Может, она ошиблась? И не любит она далёкого, незнакомого Тордена Дойла?
***
Вызов к матушке поступил неожиданно – Марику вырвали, к её огромному облегчению, с занятия скрипкой и велели немедленно нанести визит. Даже не переодевшись.