По праву моей ненависти - стр. 68
— Откуда ты все это знаешь?
— Оттого что люблю тебя.
Как она обращается с этим словом… Совсем не думая, как с пустым сосудом. Наполняет его чем придется и затем называет любовью. Чем только не наполняли этот сосуд! Страхом одиночества, предвкушением другого "я", чрезмерным чувством собственного достоинства. Зыбкое отражение действительности в зеркале фантазии!
Но кому удалось постичь самую суть? Разве то, что я сказал о старости вдвоем, не величайшая глупость? И разве при всей своей бездумности она не ближе к истине, чем я? …Зачем сопротивляюсь, вместо того чтобы очертя голову ринуться в омут, — пусть ни во что и не веря?»
Вот что можно сказать о человеке, который подчеркнул этот отрывок?
Эмилия понятия не имела.
Другие отрывки были такими же непонятными и ни на шаг не приближали ее хоть к какой-нибудь разгадке.
«— Если хочешь что-либо сделать, никогда не спрашивай о последствиях. Иначе так ничего и не сделаешь».
«— Почему ты сопротивляешься?
— Что ты сказала?
— Почему ты сопротивляешься?
— Я не сопротивляюсь… Да и к чему мне сопротивляться?
— Не знаю. Что-то в тебе закрыто наглухо, никого и ничего ты не хочешь впустить.
— Иди сюда… Дай мне еще выпить».
«— А понимают ли люди вообще друг друга? Отсюда все недоразумения на свете. Дай-ка бутылку.
— Ты так много пьешь! Зачем тебе столько пить?
— Жоан, — сказал Равик. — Настанет день, и ты скажешь: "Слишком много". "Ты слишком много пьешь", — скажешь ты, искренне желая мне добра. В действительности, сама того не сознавая, ты захочешь отрезать мне все пути в некую область, не подчиненную тебе».
Как Эмилия ни пыталась, она не могла понять, что у чудовища в голове и в душе. Хотя нет. Что у чудовища в душе, она знала. Пустота. Пустота, которую он пытается заполнить пойлом.
После трех недель работы это — и еще то, что чудовище не проявляет к ней интереса как к девушке, — было тем немногим, в чем Эмилия была уверена.
Когда он смотрел на нее, его взгляд ничего не выражал. Так обычно смотрят на привычные вещи — мебель, обои, шторы, посуду, свисающую с потолка люстру, жужжащую между оконными стеклами муху. Хотя кто она для него? Обычная прислуга, жужжащая пару часов в день муха.
Большинство богатых людей, наверное, так и воспринимают прислугу.
И Эмилия должна радоваться тому, что все складывается именно так. Если бы у него был к ней другой интерес, она бы точно закончила как Кейт. А оставаясь незаметной, она может делать что угодно прямо у него под носом.
И она делала. Пусть не что угодно, но многое: на что хватало смелости.
Со временем она даже стала брать с собой еду и, устроив себе небольшой перерыв, обедала на кухне. Эти обеды были частью ее плана.