По-настоящему - стр. 38
– Возьмешь? – протягиваю ему затаившегося хомяка и притворившихся мертвыми петушков Дольче и Габбана.
На автомате ли или по доброте душевной, Бондаренко двумя пальцами забирает у меня клетку и морщится, когда на раскрытую ладонь опускаю аквариум. Не дожидаясь, пока он отомрёт, убегаю обратно в свою комнату. Подбираю с пола рюкзак, закидываю его на одно плечо, на другое – камеру, распределяю в две руки пакеты с вещами и ноутбук. Готова!
– Подожди… – тормозит меня Бондаренко, когда появляюсь в прихожей. – Я не понял, ты этих с собой берешь? – кивает на хомяка и рыбок.
Этих… каков негодяй!
– Нуу-у…да, – морщу лоб, не понимая, а что не так-то?
– Шольц, мы так не договаривались, – он ставит клетку на комод, следом опускает аквариум.
– Мы вообще ни о чем не договаривались, – решаю напомнить.
– Извини… – качает головой, – одно дело ты, а вот эти… – брезгливо тычет пальцем в Мавроди. – Он же воняет, – скорчивает недовольную гримасу.
– Он чистоплотный! – оскорблённо выкрикиваю я, глядя на то, как хомяк от горькой обиды падает на спину и складывает передние лапки на пузе.
– Да мне пофиг, какой он, – возмущается Герман. – Я сказал – нет.
– Но…
Но я не успеваю ни возразить, ни защитить своих питомцев, когда одновременно с Бондаренко замираем, прислушиваясь к скрежету ключа в замочной скважине за дверью.
Глава 14.
Герман
– Что он тебе сделал? Он тебя трогал? Я тебя закопаю, если ты хоть пальцем ее коснулся…
– Воу-воу, полегче… Ммм-мм… – стону, когда моя щека припечатывается к поверхности комода.
Захват у него серьезный, я помню.
Ну привет, старый знакомый.
– Вот и свиделись, – шипит за спиной старлей, который совсем недавно точно так же приложил меня мордой о капот ментовской тачки. – Ты че тут забыл, ушлепок?
– Здорова. В гости приехал, соскучился, – сиплю, выхватывая тычок по ребрам. – Мм-мм…
– Отпусти его! Отпусти! – визжит Дашка, бросив сумки на пол. – Совсем крыша поехала? Артем!
О-оо, ну нет! Твою мать! Морщусь, чувствуя хруст носовой перегородки, отдающий тупой болью в висок и ухо, а следом на верхней губе оседает кровь. Слизываю ее языком.
Зараза ты, старлей.
– Повторяю для тупых: какого хрена ты тут трешься?
– У него кровь! Ты совсем больной? Отпусти, я сказала! – девчонка дергает за локоть придурка, пытаясь того оттащить от меня, но туша старлея вжалась в мое тело будто намертво. Он вдавливает свое колено мне в подколенную яму, и я уже готов свободной ногой садануть ему между ног, но одним глазом замечаю, как Дашка запрыгивает на гайца и начинает молотить того по спине.
Неподвижно остаюсь на месте, не делаю резких движений. Прихожая настолько тесная, что боюсь задеть девчонку, болтающуюся на старлее как тряпичный рюкзак.