Плоть и кровь - стр. 8
– Уже вернулись?
– Солнце село, – сказал Константин. – Там для них холодновато становится.
Мэри, зевнув, покивала, и возобновила работу. Константин прошел за Сьюзен и Билли в гостиную, опустил Зои на пол, отчего она сразу же заревела, помог в должном порядке расставить отельчики по зеленому ворсистому ковру, на котором они не столько стояли, сколько падали.
– Тут же невозможно играть, – заявила Сьюзен.
– Я вообще эту игру ненавижу, – прибавил Билли.
– Играйте, – сказал Константин. – И чтобы без ссор. Через пару минут будем ужинать.
Он снова взял Зои на руки, объяснил ей, что все хорошо, что она – его маленькая девочка, ангел, посланный небесами, но Зои продолжала реветь. И Константин понес ее на кухню.
– Ужин скоро? – спросил он.
– Ужин? – переспросила Мэри. – А что, уже больше шести?
– Шесть сорок пять. Ребятишки начинают капризничать.
Она снова зевнула и ухватилась за край стойки – так, точно линолеум поплыл у нее под ногами. Перед ней возвышался торт, очень похожий на кролика, с изображавшей мех белой кокосовой глазурью.
– Как красиво, – сказал Константин, подбрасывая на руках подвывающую дочку. – Посмотри, Зои. Посмотри, моя сладкая. Зайчик.
Мэри разгладила лопаточкой глазурь и смерила Константина холодным взглядом. Он опять совершил непонятную, непредсказуемую ошибку.
– Дети проголодались.
– В морозилке есть рыбные палочки и картофельные блинчики, – сказала Мэри. – Может, поможешь мне немного. Включишь духовку, достанешь что следует из морозилки. – И она, снова пройдясь лопаточкой по глазури, добавила: – Завтра Пасха, Константин. Приедет вся моя родня. У меня дел невпроворот.
Лицо Константина вспыхнуло. Нет, ссориться с ней он не будет. Он будет думать о любви, о планах на будущее, о скромном совершенстве вот этого торта. Он прижал к себе ревущую Зои, прошептал ей на ухо какую-то чепуху. И не произнеся ни слова, включил духовку, достал из морозилки яркие пакетики, выложил их на кухонную стойку – так мягко, точно боялся, что они рассыплются. А после того, как дети поели и их уложили спать, стал помогать Мэри с заполнением стоявших на обеденном столе пасхальных корзиночек, сплетенных из рафии и стеблей лаванды, – ссыпал в них пригоршни зеленого пластмассового сена, а Мэри раскладывала по нему конфеты и маленькие игрушки.
– Мне еще нужно закончить малышкино пасхальное платье, – сказала она. – И яйца по дому попрятать, чтобы дети их завтра искали.
– Да, – сказал он. – Конечно.
– Все так дорого, – вздохнула Мэри. – Ты даже не поверишь, если я скажу тебе, сколько все это стоит.