Плеяды современной литературы. Время, запечатлённое в словах - стр. 26

Старуха, умилённая этой сценой, наконец натирает его губкой, старательно и осторожно, всё время приговаривая о том, какие у него хорошие ручки и ножки, что их обязательно нужно мыть, и тогда он вырастет крепким и красивым. Алёшка смотрит, слушает её, сопя и даже спрашивая о чём-то. Он проникся серьёзностью этого дела, разглядывая мыльную пену, покрывшую его всего с ног до головы, такую притягательную, мягкую на вид, но на самом деле горькую и едкую – он это знает по своему личному опыту. Однако, как ни слушал он бабушкиных предупреждений, мыло всё же попадает в глаза в очередной раз и начинает щипать. Он дёргает рукой и хнычет, растирая их и призывая ему помочь. Старуха обильно поливает его водой, сетуя на свою неосторожность. У неё болит душа, она живо воспринимает его мучения, отнимая его руки от глаз и уговаривая только, что всё сейчас пройдёт. И Алёшка вдруг смеётся, довольный своей уловкой. Вот озорник! Хитрец какой. Он только и ждал, чтобы быстрее смыли с него пену, обдали всего тёплым душем. Он любил, когда его поливали водой, и ждал всегда этой минуты с особым нетерпением. Сколько восторга, неподдельной радости вызывала у него эта процедура. Старуха никогда не упускала случая доставить ему побольше удовольствия. Однако сейчас она быстро вынимает его из ванны, ставит перед собой и, вытирая толстым махровым полотенцем, выговаривает ему за то, что он обманул её, подчёркивая, что это нехорошо, что, если он привыкнет врать, в другой раз она просто не поймёт его истинных желаний и он сам себя накажет таким образом. Алёшка держится молодцом: он совсем не смеётся при этом, а, нахмурив бровки, точно поняв свою вину, всё время кивает ей в ответ, как будто улавливая на лету её пророчества. Старуха глядит на него и не знает, действительно ли она является для него таким авторитетом, что он с ходу верит ей, либо ядовитый росток испорченности уже сидит в нём от родителей и этот малый уже настолько умеет хитрить, что запросто сбивает её с толку.

Так или иначе, закончив свою речь, считая её достаточно убедительной, она блюмкает пальцем по его губкам, – и, получив разрешение, он в тот же миг раздвигает рот до ушей, озорно смеётся, с готовностью обхватывая её шею, устраиваясь у неё на руках так основательно, будто отправляется в дальний путь, кладёт голову ей на плечо и за то короткое время, пока она несёт его до кровати и укладывает в постель, успевает ей десять раз объясниться в любви, сказать, что она хорошая, добрая, славная, не злая и ещё раз хорошая. На прощание он проникает носом в развалины её щёк и чмокает, как это не раз делала его мать: он знает, что это доставляет всем особое удовольствие, ибо означает выражение большой доброты и какой-то глубокой предрасположенности. Пожелав ему спокойной ночи, старуха закрывает дверь его комнаты. Она чувствует, что каждый раз оставляет там частичку своего сердца, глоток воздуха, крупицу души.