Пленница Чёрного Шакала - стр. 6
— Аслан, я… Я всё отдам! Клянусь! Дай мне ещё два дня! Я достану бабки! — частит Витёк, затравленно на меня взирая своими глазищами.
Не такой уж невинный взгляд. Хапнул уже пацанчик лиха, подсел на наркоту и казино. Неправильный путь, если в карманах звенят лишь гроши. Невозмутимо устроившись на корточках напротив парня, я холодно улыбаюсь.
— Достанешь? Интересно мне, а где? Где ты их достанешь? Ограбишь банк?
Фархад понимающе усмехается. Нам обоим известно, что Витёк — трус, и на такую аферу не способен. Вон, сидит, съёжившись, плечи опущены, глаза бегают. Не мужик, а тюфяк. Идеальный корм для тех, кто сильнее. Оно и ясно, воспитание такое. С пелёнок над парнем тряслись мамки — няньки, холили и лелеяли, в жопу целовали. Вот и выросло, не пойми, что. Потребитель в чистом виде.
Уловив мой едва заметный кивок, Фархад жёстко, безжалостно бьёт Витька под дых. Ещё и ещё раз, не давая тому вдохнуть. Ни одного следа побоев на красивом лице, ни синяка, ни ссадины. Мой кавказский пёс владеет искусством в совершенстве, ибо прошёл мою школу. И усвоил уроки блестяще. Без капли сочувствия глянув на скрюченного Витька, пытающегося глотнуть воздух широко раскрытым ртом, я даю Фархаду отмашку.
— Короче… — наклонившись к мальчишке, обманчиво ласково хлопаю его по белой щеке. — давай-ка обсудим наши дела. Взять бабки тебе неоткуда, я верно толкую?
Он осторожно кивает. Боится, гадёныш. Одно неосмотрительное слово, и его размажут по стенке, как дерьмо. И он об этом знает.
— Твои предложения?
Мальчишка оживает, лихорадочно думает, и я почти вижу, как крутятся с натугой шестерёнки его крошечного мозга. Шумно дышит, уставившись на свои тощие ручонки, до хруста сжимает пальцы. На среднем синеет татуировка с буквой «В». Смешно и глупо. Понты, не более. Попадись этот пацан в руки кому-то из моих корешей, отмотавших срок, с него бы спросили по полной за рисуночек.
— Аслан, я слышал, ты девчонок любишь. — светлеет морда Витька, а в глазах появляется огонёк надежды. — ну, этих, невинных…
Мы с Фархадом обмениваемся взглядами. О моей слабости знают только самые проверенные люди, и посему возникает вопрос — кто проболтался мажору? Не одна ли из бывших подружек, обиженная на меня? А что, вполне логичное предположение, я ж абы кого не подбираю, да и целки сейчас в дефиците. Что есть, того не скрыть, нравятся мне невинные девочки. Неописуемый кайф учить этих лапочек взрослой жизни.
— Слышь, ты…! — вмешивается мой цербер, садко шлёпнув Витька по макушке.
Но я поднимаю ладонь, призывая его молчать. Вижу, как раздуваются его широкие ноздри, как с неохотой повинуется, убрав руки за спину. Самый верный охранник тот, кто не только готов за тебя в пекло лезть, но умеет различать грань. Ту самую, когда нужно сделать шаг назад.