Пленница Чёрного Шакала - стр. 5
Поэтому я задался вопросом, а на хрена нам сдался этот дядька, именуемый моим отцом?
Выглядел он вечно недовольным и никогда не улыбался. Лишь спустя полгода я узнал, что он отсидел в тюряге за убийство любовницы, и это сыграло решающую роль в моём отношении к нему. Этот мудак, который заделал маме ребёнка, свалил жить к молодухе, которую потом сам же и хлопнул. И, отмотав срок, как побитый пёс, вернулся в семью.
Вот только побитым псом он не был. Скорее, шавкой, никому не нужной шавкой. Наша первая стычка произошла весной, накануне моего четырнадцатого дня рождения. Папаша заявился пьяным, и начал орать на мать, требуя денег. Тогда-то я и вмешался. Надавал ему тумаков, и он этого унижения не простил. Ночью, когда я спал, он выволок меня во двор и жестоко избил кнутом. После этого я пару недель вообще не мог сидеть на заднице, и рубцы на теле по сей день напоминают мне о главном — самые страшные люди это те, кого принято считать близкими.
Наша борьба не прекращается. Мать давно в могиле, а отца я ненавижу, как самого лютого врага. Единственное правило, которое я усвоил, живя под его опекой — никто тебе ничего не даст. Добьёшься сам — выбьешься в люди. И я добивался. С отличием окончил школу боевых искусств, подался в большой спорт, и даже завоевал титул чемпиона мира по кикбоксингу. Но моя звезда сияла недолго, полученная в одном из боёв травма спины навсегда перечеркнула будущее.
Идти, пахать на заводе за мизерную зарплату меня не устраивало. И тогда страна узнала нового «героя» — бандитского вожака по погонялу Ш
***
Мальчишка испуганно шарахается назад, узрев на крыльце двоих незваных гостей. Зрачки его расширены, и это наводит меня на мысль, что он под кайфом. За спиной рюкзак, одет тепло, явно куда-то торопился. Уж не слинять ли вздумал птенчик, чтобы увильнуть от уплаты долга?
— Ас…Аслан… Я как раз… К тебе собирался. — жалко мямлит Витёк, пятясь вглубь холла.
Мой охранник грубо толкает его в плечо, и мы входим. Хата роскошная, с натяжными потолками, мраморными перилами и паркетом. Камин оригинальной отделки в виде старинной русской печи, сенсорная подсветка стен. Правда, загажено всё, на полу окурки, пустые бутылки из-под дорого пойла, какие-то сваленные в кучу шмотки. Похоже, новый хозяин особняка не особо щепетилен в вопросах чистоплотности. Хотя, какой он, на хрен, хозяин! Я в курсе, что фамильный дом Ветровых в залоге у банка.
— Сядь. — брезгливо морщась, командует Фархад. — и не дёргайся, базар к тебе имеется.
Мальчишка нервно ерошит густые смоляные волосы. Бледный, как бумага, губы искусаны, а в больших глазах плещется ужас. Хорошенький, кстати, экземпляр, на зоне такие в почёте у братвы. Ему там не выжить, сломают, растопчут, и выбросят, как использованную вещь. Но до тюремных нар он не дотянет, я ведь не благотворительный фонд, чтобы прощать долги. Был уговор, парнишка его нарушил. Жаль портить физиономию, но это действенная мера. И вынужденная.