Пленница босса - стр. 44
Тут-то мама вовсю вошла в роль, а я пожалела, что не прихватила с собой настойку. Положа руку на сердце, женщина со всей душой и открытым сердцем окончательно вогнала Астафьева в ступор:
— Резекция желудка у вас.
Вот почему-то именно в тот момент мне окончательно перестало быть весело, даже стало стыдно и страшно. Во-первых, Астафьев все же был моим начальников и подобные фокусы выкидывать не профессионально. Во-вторых, как-никак, он — наш гость. А мы ему поставили тару для свиней, иначе не скажешь…
«А ничего, что он первый начал над тобой издеваться? Камеры в спальне? Плен в своем доме? Мойка машин?! Голодовка, в конце концов!», — кричала внутренняя сущность, отчаянно требующая возмездия. Вот тут-то и возникал самый главный пункт, решающий все — третий. Он звучал так: в глазах Астафьева я — злостная похитительница миллиона долларов. И только одно его слово отделяет меня от тюрьмы.
Стоило бы запрятать поглубже собственное мнение и пытаться угодить боссу, а не наоборот.
«Прекрати это все, — приняла наконец решение внутри себя, — хватит с него издевательств!».
Только вот Павел Григорьевич не был так прост, как мне бы хотелось. Увы, он не являлся тем человеком, над которым можно подшучивать без последствий. И как только он увидел по моим глазам, что я собираюсь сдаться, проговорил на опережение первым, обращаясь напрямую к мамочке:
— Ой, Марья Витальевна! Вы не иначе, как Ванга, насквозь меня видите.
— Что вы, Пашенька, это все материнское сердце, — мягко улыбнулась ничего не подозревающая мама, а ведь босс явно что-то затевал. В ожидании возмездия я нервно барабанила пальцами по столу и кусала губы, а вот Астафьев словно намеренно меня игнорировал, пытаясь довести до инсульта на нервной почве.
— Нравитесь вы очень, — с чувством воскликнул мужчина, а потом подхватил лежащую на столе руку мамочки и поцеловал. — Можно с вами личным поделюсь, раз на то пошло?
— Конечно-конечно, — закивала женщина, несмотря на то, что я активно щипала ее ногу под столом, призывая остановиться.
— Знаете, почему я вашу дочку так ценю? — наконец тот соизволил посмотреть на меня, с такой искренней улыбкой и восхищением, что я сразу поняла: «В Астафьеве пропадает великий актер. Станиславский бы сказал: «Верю!»». — За преданность делу «от» и «до».
— Она у нас такая, да, — закивала женщина, пока я дышать перестала.
«Тебе конец!», — шептал дьявольский взгляд босса, пока из губ вылетало нечто совсем другое:
— Вот представьте только, — для пущего эффекта даже рукой по столу ударил, — сделали мне резекцию, запретили кушать… Знаете, что Сонечка вычудила?