Размер шрифта
-
+
Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2019 - стр. 19
и мать, зовущая домой.
«Счастья полдень яркий…»
Андрею Таврову
Счастья полдень яркий,
густая прохлада в ком, —
собирать, как марки,
потом потерять альбом.
Или, зреньем тускнея,
вдумчиво, не спеша, —
разговаривать с нею
скрипом карандаша.
В день такой-то, месяц
(дальше прописью год)
быть встревоженным вестью,
вместе встречать восход.
И, вернув себе зрение,
как в свои двадцать пять,
трепетом озаренья
утро это назвать.
Город где-то на Волге,
ласточка, дом с трубой.
Мы живем где-то возле
Волги рядом с собой.
В прятки дети играют,
змея тянут за нить.
Мы глаза закрываем:
важно не объяснить,
не спугнуть, не озвучить,
выплеснув в шум пустой,
удивительный случай
в вещи самой простой.
Замечать то, что стоит,
тех, удивленье в ком,
и внутри себя строить
у кромки реки свой дом.
Дмитрий Мельников
По периметру Третьего Рима…
Дмитрий Петрович Мельников род. в 1967 г. в Ташкенте. В 1985 г. поступил в Ташкентский медицинский институт, в 1989 г. – на филфак Ташкентского государственного университета. В 1994 г., окончив факультет, переехал в Москву. Работал литературным редактором, верстальщиком, художником-дизайнером. Автор книг «Иди со мной» (2004) и «Родная речь» (2006). Публиковался в изданиях: «Знамя», «Звезда Востока», «Новый журнал», «Литературная газета», «Москва», «Плавучий мост» и др. Лауреат премии журнала «Москва» 2018 г. в разделе поэзии.
«Посмотри, как раскинулся снег широко…»
Посмотри, как раскинулся снег широко,
как он выпал от края до края,
где-то лают собаки, но так далеко,
что не слышно собачьего лая.
Почему-то приходят на ум поезда,
Крайний Север, огни, полустанки,
где-то там закатилась за небо звезда
и не будет пощады беглянке.
Махом к стенке поставят, и вскрикнет она,
и в ответ засмеется родная страна,
и конвойный растянет гармошку,
ничего – это все понарошку,
это морок похмельный, – вздохни глубоко,
вон горит она, Богом хранима,
и раскинулся лес – широко-широко
по периметру Третьего Рима.
«Бог ставит свет, холодный и нагой…»
Бог ставит свет, холодный и нагой,
и слушает погибшую березу,
держа ее под голову рукой,
как мальчик держит сломанную розу.
Что вымолит бездомная старуха?
Поднять ее из грязи или сжечь?
В расщелину божественного слуха
течет нечеловеческая речь,
и воздух, потрясая сединой,
стоит за Ним, как раб за господином,
держа корзинку с полною Луной,
держа платок с единородным Сыном,
и нити снега сквозь меня летят,
и, задрожав, поваленное древо
становится к своим товаркам в ряд,
и время, обращенное назад,
потоки снега возвращает в небо…
«Холодно там, где ты…»
Холодно там, где ты
даруя себе кончину,
падаешь с высоты,
превращаешься в мнемозину,
Страница 19