Письма с Афона в Россию (XIX-начало XX века) - стр. 19

И мы, имея обетование таких благ в мире грядущем, еще не хотим расстаться с миром настоящим, который весь во зле лежит (1 Ин. 5, 19), и Ангел смерти еще должен, так сказать, насильно восхищать нас из среды сует, дабы преставить во обитель вечного покоя!

Но напрасно будем возбуждать дух к презрению смерти, если в нас нет семени жизни вечной. Смерть не страшна для истинного христианина, а для ложного, каковы все мнимые христиане, она страшнее, нежели для язычника. Посему будем стараться о том, чтобы сделаться истинными христианами, то есть быть христианами не по имени только, но на самом деле, и жизнию своею, деятельной любовию к Богу и ближним доказывать, что мы истинные ученики Христовы.

Больше же всего будем любить Иисуса Христа; любовь к Нему соделает в нас все что нужно для побеждения страха смертного. Теперь мы имеем много утешителей, собеседников, друзей, но в час смертный один будет Утешитель, Собеседник и Друг – Иисус.

Ободритесь же, Павел Андреевич, и не ужасайтесь смерти, ибо Вы христианин есть.

С почтением и благодарением остаемся смиренные Ваши богомольцы <…>

Боголюбивейший достоуважаемый Николай Петрович, милость Божия буди с Вами!

Исполненное скорби письмо Ваше и при нем святую жертву, 15 рублей, мы получили с сердечною признательностию за Ваше усердие и расположение к смиренной обители нашей. Имя Ваше, раба Божия Николая, записали и поминаем о здравии и спасении на проскомидии Божественной литургии.

Сердечно и душевно соскорбим в скорбях Ваших. Но что делать? Ведь Сам Спаситель постановляет, что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14, 22). Вот и держите в мысли, что когда находят скорби, то это Вам Господь дорогу в Царствие Свое пролагает или даже более – берет за руки и ведет. Потому не упирайтесь и не скорбите и благодушно и с благодарностию переносите скорби.

Обычно узкий путь нам не нравится… Подай нам широту и простор (ср. Мф. 7, 13–14). Не слышит разве Господь воплей сих? Слышит, но переменить домостроительство жизни нашей не хочет, потому что это было бы не к добру нам. Так устроилось положение наше, что только теснота держит нас в настоящем строе. Как только вступим в широту, расплываемся и гибнем. Вот и царит на земле теснота, как наилучшая для нас обстановка. Апостольский ум видит вообще в тесноте и особых стеснительных случаях отеческую к нам любовь Божию и о тех, кои в тесноте, судит, как о близких к Богу сынах (ср. Евр. 12, 6–7). Нынешние умники не вмещают слова сего, тем погружают себя в непроглядный мрак, простертый будто бы над жизнию нашею земною. Отсюда туча, уныние, нечаяние, томление и самоубийство. Исходная точка их омрачения та, что наша последняя цель будто бы земля. Но она не на земле. На земле начало жизни – подготовительный ее период, а настоящая жизнь начнется по смерти. И особенный, исключительный способ приготовления – благодушное терпение теснот, лишений и скорбей. Кто взглянет или будет смотреть на земную жизнь такими глазами, тот не станет удивляться, не видя в своей жизни широты и простора, а возревнует об одном: как сделать, чтобы теснота принесла наилучший плод, вкушение которого отсрочивается до будущей жизни.