Писательница в бегах - стр. 20

Вспышки факелов озаряют раскрасневшееся от жары лицо Павла, отблески пламени пляшут в смеющихся глазах.

— Я мужчина. И сегодня на празднике выберу свою женщину.

— Ого! Я не это имела в виду, но ладно. Только не забудь меня проводить, прежде чем жениться на местной красотке.

— Почему на местной?

— Ты днём сказал, что на мне жениться не собираешься.

Он заливисто хохочет, и я не могу не улыбнуться.

— Да, ты крепкий орешек, — Павел собирает мои волосы в хвост на затылке и тянет назад.

Соблазнительные губы совсем близко, и я впервые по-настоящему желаю поцелуя Павла, приоткрываю рот и блаженно смыкаю веки. Но Павел лишь проводит по моей щеке тыльной стороной ладони.

— Неужели я тебе совсем никого не напоминаю, Лил?

***

Павел

Естественный румянец необыкновенно оживляет лицо моей красавицы. Её кожа сияет в лунном свете, и мне не терпится прикоснуться к точёным скулам, шее, плечам, губам. Вспоминаю наш поцелуй в каюте и меня бросает в жар. Мечтаю теперь не просто покорить Лилиан, а сделать её упрямый рот мягче, взгляд — счастливее, заносчивый нрав — кротким и податливым. В голову закрадывается шальная мысль, и это точно не коньяк и не жажда утереть нос неожиданно возникшему сопернику толкает меня на необдуманный поступок.

— Павел, отпусти, — Лилиан убирает мою руку со своего затылка. — С тобой всё хорошо? Мы познакомились только сегодня утром, вряд ли я забыла бы такого самоуверенного наглеца.

— Может, ты и права, дорогая, — увлекаю ее за собой туда, где на сцене у большого крытого шатра мужчины и женщины танцуют парами. — Изобразим что-нибудь?

Обнимаю Лилиан за талию и пропускаю руку под её бёдра, касаясь ягодиц. Не дожидаясь ответа, поднимаюсь на сцену.

— Так сразу?

— Ну, хочешь, подождём утра, когда все уйдут. — Ставлю Лилиан на ноги.

— Пахнет сексом, — она испуганно прижимается ко мне спиной.

— Не самый худший аромат! Покажи класс, детка, — в такт музыке подталкиваю Лилиан бёдрами.

Ей ничего не остаётся, кроме как дать мне вести в диком танце. Мы врезаемся в центр вакханалии, где запах ароматических масел и обезоруживающая нагота танцоров, завела бы даже монашку. Груди девушек подпрыгивают при каждом движении. Краска на сосках лишь ещё больше подчеркивает возбуждение танцовщиц. Мужчины вьются вокруг них, словно змеи, исполняя горячий танец любви. Разворачиваю Лилиан лицом и усаживаю себе на бедро. Она пластична, точно гуттаперчивая. Боюсь представить, какая у неё растяжка. Едва сдерживаю желание разорвать на ней одежду — жажду вновь увидеть её тело. Теряю счёт времени.

— Давай, детка, давай! — моя плоть дымится от желания, когда я уношу со сцены обессиленную Лилиан.