Песня Свон - стр. 74
Сверкнула молния. Ветер в ушах Сестры Ужас завывал зловещим голосом смерти.
Она побежала.
Ветер хлестал ее по лицу, слепя дымом, пылью и пеплом. Она пригибала голову, и вдруг взбираясь по склону холма из обломков, поняла, что забыла сумку, но не могла решиться пойти назад, в эту долину мертвых.
Она перескакивала через завалы, из-под ее ног вниз срывались лавины обломков – смятые телевизоры и стереоприемники, спекшиеся куски компьютеров, радио, обгоревшие мужские костюмы и женские изысканные туалеты, обломки красивой мебели, обуглившиеся книги, антикварное серебро, превратившееся в слитки метала. И повсюду – множество развороченных автомобилей и тел, погребенных в катастрофе, – сотни тел и обугленных кусков плоти, рук и ног, торчащих из завалов, как будто это был склад манекенов. Она взобралась на вершину холма, где дул такой свирепый горячий ветер, что ей пришлось опуститься на колени, иначе бы ее сдуло. Глядя по сторонам, она увидела весь масштаб катастрофы: от Центрального Парка осталось несколько деревьев, на протяжении всего того, что было когда-то Восьмой Авеню, бушевали пожары, похожие на кроваво-красные рубины за занавесью дыма; на востоке не было ни признака «Рокфеллер-центра» или вокзала Грэнд-Сентрал, только обвалившиеся конструкции, торчавшие как гнилые зубы разбитой челюсти; на юге исчез небоскреб «Эмпайр стейт», а на месте Уолл-стрит танцевала воронка смерча; на западе груды сплошных завалов шли до самой реки Гудзон.
Панорама разрушения производила впечатление апофеоза ужаса и погрузила Сестру в оцепенение, потому что ее сознание достигло порога восприятия и все стало плоским. Все стало восприниматься так же, как и фанерные фигурки из представлений, виденных в детстве: Джетсоны, Гекльбери Хаунд, Майти Маус и Три Поросенка. Она съежилась на вершине холма под порывами воющего ветра и невидящим взором смотрела на руины, на губах ее застыла слабая улыбка, единственная здравая мысль билась в ее мозгу: «О Иисус, что же случилось с этим волшебным уголком?»
И ответом было: «Все пропало, все уничтожено».
– Вставай, – сказала она себе, ветер сдул эти слова с ее губ. – Вставай. Ты что, собираешься оставаться здесь? Здесь нельзя оставаться! Вставай! Иди по одному шажку. Шаг, потом еще один, и ты придешь, куда нужно.
Но прошло много времени, прежде чем она опять смогла идти, и она, спотыкаясь, побрела, как старуха, вниз по другому склону холма из обломков, бормоча что-то себе под нос.
Она не знала, куда идет, да ее это и не особенно заботило. Молнии сверкали все чаще, землю потряс удар грома; черный, противный моросящий дождь посыпался из облаков, сильный ветер иголками колол ей лицо.