Песня цветов аконита - стр. 39
С ночи, когда его вернули в дом, Йири понял, что так распорядилась судьба. И воля оставила его – теперь мальчишку несла река. Говорить он почти перестал. От него требовали не просто покорности – слуги должны улыбкой встречать приказ. Уголок рта не мог дрогнуть без позволения. И он понемногу учился этому. Он уже мог понимать порывы собственного лица и тела и гасить их, заставляя себя быть тем, кем его видеть хотели. Но он все еще пытался сделать из своего умения маску, которая прячет все, что внутри. Но потом маска разбилась.
…В это утро он еле двигался, после того, как ночью несколько часов снова провел на ступеньке. Почему-то именно ему приказали прислуживать за завтраком. Мыслей не было – в голове мешались какие-то обрывки картинок и слов. Сначала он несколько раз оступился, и в довершение большая узорчатая миска выскользнула из рук и раскололась на несколько черепков. Йири опустился на колени и замер, не смея поднять глаза. Горло пересохло. Он даже дышать не мог. Тем более умолять о прощении, которого – он знал – не может, не должно быть.
Услышал голос старика, как – будто немного удивленный.
– Что-то ты совсем не в себе. Возвращайся на место.
Йири с трудом поднялся, склонился и вышел. Он еще сумел добраться до своей каморки, но там просто сполз по стене и замер, прижавшись виском к шершавому дереву. Он даже думать не мог о том, что с ним сделают. Все тело болело, особенно руки. Хотелось стать частью стены, ни о чем не думать, не чувствовать, не испытывать страха – скулящей тягучей тошноты.
Старик вошел в комнатку – Йири не хватило сил на приветствие. Он знал, что увеличивает размеры своего проступка, но не способен был шевелиться.
– Да ты весь горячий, – сочувственно сказал старик, склоняясь над Йири. – Давай-ка ты ляжешь.
Он помог ему встать и дойти до лежанки. Йири смотрел на него затуманенными глазами, полными мольбы и недоумения. Почему с ним говорят столь мягко? Старик достал какую-то бутылочку.
– Вот что тебе нужно сейчас. Завтра будет легче.
Он открыл крышку, вылил на ладонь немного чего-то белого и густого, с острым травяным запахом. Принялся осторожно втирать это в кожу Йири – и скоро боль начала стихать. Йири лежал тихо. По лицу мальчишки текли слезы. До этого старик никогда не видел его плачущим.
– Ну, а насчет разбитой посуды…
– Господин… я не хотел сделать этого, – губы едва шевелились, а глаза были совсем черные, полные отчаяния и тоски.
– Считай, что тебя простили. Но будь аккуратней. А теперь спи.
Старик еще раз взглянул ему в глаза, удовлетворенно улыбнулся и вышел.