Первое дело Еремея - стр. 24
– И последний вопрос. Вы случайно не знаете, отужинал ли отец Колыван в тот день?
– Отужинал?
– Да. То есть, осталась ли еда нетронутой, или…
– Я поняла. Нет, все было съедено, как обычно.
– Благодарю, гм… Лора Хармсдоннер.
Уходя, она оглянулась. Насмешки в глазах уже не было, скорее, уважение. По крайней мере, так хотелось думать.
Еремей вскочил. Сделал несколько кругов по горенке. Нет, шутка с ремнем не столь безобидна, как кажется. Ему и не кажется, это просто, чтобы успокоиться. Действительно, обернись чуть иначе, и сейчас бы Лора рассказывала родителям – и хорошо, если только родителям, – что новый священник-мальчишка примеривает себе петлю. Можно считать, что противник – назовем пока его нейтрально, противник, чтобы гнев не мешал трезвой оценке, – что противник хотел и его, Еремея, напугать, и внести сумятицу в ряды поселенцев. Чего он ждёт, противник, на какой ответный ход рассчитывает? Нормальной реакцией было бы оповестить старшину. Пожаловаться, так сказать, дяде. Все бы поняли, что новоприбывший парнишка не только не опора, а и сам ищет, за кого бы спрятаться. Но ерунда – думать, что там о тебе судачат. Важнее, что ты сам считаешь правильным. Нужно ли сообщать о петле старшине? Да, нужно, что бы тот ни подумал о Еремее. Старшина обязан знать, что в скиту неладно. Но скажет он позже. Спустя день-два. Пусть противник поломает голову, отчего это Еремей не бегает по поселку с криками о помощи.
Чего от него противник точно не ждёт? Наверное, спокойствия и выдержки. Будем же стойки.
Он помолился. Освящать дом придётся позже, сейчас же лучше считать, что поход продолжается. В походе обряды упрощаются. Важна суть.
В корзинке была печёная рыба, немного манны и кувшинчик манной браги. Её и монаси приемлют, манную брагу. Но он бы предпочёл воду. От браги, учили наставники, происходит умиление чувств и расслабление рассудка. В кругу друзей после тяжкой работы можно и расслабиться, если ты умудренный священник. А ему, священнику в силу сложившихся обстоятельств, расслабляться и благодушествовать никак нельзя. К тому же брага глушит ментальный слух. У него, правда, глушить нечего, оглох прочно, а все-таки нехорошо.
Воду он нашёл на кухне, в шкафчике. Старая вода, но фляга серебряная. Некоторые думают, что святой воду серебро делает. Глупости какие, – он попробовал. Ничего, три глотка – хорошо. И рыба.
Ел он тщательно. Не хватает костью подавиться. Но костей в рыбе мало, больше хрящи.
Убрав за собой, он вышел на крыльцо. Вода для умывания стояла в кувшине. Кувшин-то простой, глиняный, но все равно лучше быть умыту, чем грязну.