Первая жена Кощея - стр. 34
Как же ты глуп, собачий сын, думал Кощей, выбираясь из ямы. И ты мне за все ответишь, если что-то случилось с Марьей.
Ноги едва держали. Пошатываясь, он вышел вслед за Княжичем в глухой двор, заросший кустами. Ночное небо затянули тучи, и свет факела едва мог одолеть тьму.
- Говори! – потребовал Княжич, когда Кощей без сил опустился на землю.
- Слушай и запоминай, - заговорил тот медленно, глядя прямо в глаза, не мигая. – Не умру я ни от старости, ни от болезни, ни от меча, ни от топора. И от воды не умру. И от огня. Но кто погубит меня, тот и жизнь мою вечную заберет себе.
- И как погубить тебя? – голос Княжича стал сонным, тягучим.
- Слушай и запоминай. На море на океане, на острове на Буяне стоит дуб – золотые маковки. На дубе том цепи, на цепях короб. В коробе заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце игла. Кто ее переломит, тот смерть мне принесет, а жизнь мою получит.
- На острове на Буяне, - зачарованно повторил Княжич, - в яйце заяц, в утке дуб.
Глаза его закрылись, и он осел на бурьян, выронив факел, который Кощей едва успел подхватить. Сняв с Княжича суконный мятель, надел на себя, заглянул в поясную суму и нашел свернутый кусок бересты с вырезанными буквами. Читать в темноте не стал, положил обратно, повесил суму себе на пояс и задумался о том, что делать дальше.
Хотелось Кощею затащить Княжича обратно, скинуть в темницу и закрыть решетку. Пусть рассказывает утром стражнику, как он туда попал и где узник. Потом добраться до дома отчима – из города все равно ночью не выпустят. Но сил не хватило бы дотащить спящего до ямы. Два месяца сиднем на хлебе и воде – едва ноги держали. Самому бы уйти.
Чародейный сон недолгий. Вот-вот должен был Княжич открыть глаза. Мог, конечно, Кощей заговорить и так, что до утра не очнулся бы, но времени на это понадобилось бы гораздо больше. Если уйти сейчас, поднимет мерзавец тревогу – и поймают. И у матери тоже разыщут.
Связать, заткнуть рот, оставить здесь? Найдут. Увести с собой? Вот только куда? Да и вдвоем их быстрее заметят, особенно если будет волочить связанного.
Морей, помимо всего прочего, научил их с Марьей и заповедным черным чарам. Запретил использовать, но сказал: «Держите в уме на крайний случай, если ничего другого не останется». Мог Кощей лишить Княжича зрения, слуха, языка или памяти, но снять эти чары было бы уже никому не под силу.
«А еще, - добавил Морей, - знайте, что возвращаются они злом к тому, кто наложил».
Убить? Не мог Кощей убить безоружного, беззащитного, какой бы мразью тот ни был. Значит, все же наложить вечную немоту. Вырвать у змеи жало. Никто от него ничего не услышит. И про бессмертие – тоже.