Первая кровь осени - стр. 48
– Дэвид, что? Что случилось? Этот сукин сын снова что-то натворил? О Господи, скажи мне, что он жив! Дэвид?
– Мэл… – голос внезапно провалился до простудной хрипоты, до похмельного шепота на грани возможностей связок. – Мэл, это я. Я жив… Я жив?
– Пошел к черту, придурок! Ты смотрел на часы, прежде чем звонить? Наши… мои дети спят! Забудь этот номер, слышишь!
Он некоторое время слушал короткие гудки, глупо улыбаясь. Рядом, будто его отражение в самом странном из кривых зеркал, скалился Дэйв.
– Она беспокоится. Она сказала «наши дети», слышал? Эй, я думаю, вы еще помиритесь!
– Я жив, – прошептал Мэтт, протягивая телефон обратно. – И ты жив.
Дэвид только усмехнулся. Уткнулся в экран, пролистнул список вызовов и, похоже, открыл смс. Удивления на его лице Мэтт не заметил.
– Ты читаешь? – он, не глядя, ткнул пальцем в лежащую на столике книгу.
– Прочел второй рассказ. Еще более странный, чем первый.
– Погоди, то ли еще будет. Если не возражаешь…
Подняв книгу, он уверенно зашуршал страницами, выискивая что-то. Мэтт не следил – уставился в стену, пытаясь упорядочить происходящее в голове.
– Знаешь что, а поехали, позавтракаем в каком-нибудь относительно приличном месте, – неожиданно предложил Дэйв.
Отчего бы и нет, сейчас он бы на что угодно согласился. Для того, кто только что окончательно и бесповоротно воскрес из мертвых, любой вариант приемлем, если в нем не будет монохромных картинок с кладбищем, заполненным влажными черными кругами зонтов.
Окрестный пейзаж за ночь нисколько не изменился, разве что дождливое небо сменилось ясным и открылись немногочисленные забегаловки на главной улице. В одно из подобных заведений они и нырнули. Мэтт споткнулся на пороге – он не очень-то внимательно смотрел по сторонам, слишком много причудливых картин теснилось внутри его собственной головы.
Прочитанная утром новелла оставила странное послевкусие. Будто смотришь на мир чужими глазами, перематываешь в голове кинопленку памяти, не узнавая привычных мест, снятых с непривычных ракурсов. Дежавю наоборот, каким бы словом это назвать?
Вот и город – в памяти он оставался совсем другим. Темнее и грязнее. Только одно дело вспоминать, а иное – смотреть на него глазами Дэвида. За черно-белыми строчками прятались гирлянды золотистых огней, подсвечивающих туман, и хитросплетения улиц и лестниц, будто специально предназначенных для прогулок с девушками, и сумасшедшие чайки, залетающие прямо на городскую ярмарку, чтобы договориться с мелкими предпринимателями насчет оптовых поставок рыбы. Город, превратившийся в праздничный шатер, где в кронах над аллеями танцуют невидимые людям огоньки, а меж пальцами влюбленных искрится электричество. Так легко прикрыть глаза и увидеть, как Дэвид идет по украшенной бумажными гирляндами улице, вежливо улыбается встречным, живым и мертвым – плоть от плоти этого города, этого острова. Мир для него наполнен духами и чужими кровавыми тайнами, а он все равно умудряется любить его, встречать с душой нараспашку. Готов прыгнуть через ограду заброшенного парка, услышав песню незнакомой веселой компании. Кем нужно быть для этого, безумным рыжим потомком древних ирландских королей? Подкидышем фейри, в конце концов?