Папирус - стр. 22
Отчаявшись и не дожидаясь, пока центральная власть, или, вернее, то, что от неё осталось, поднимет народ на борьбу против иностранных поработителей, первыми поднялись египетские крестьяне – феллахи, составлявшие, естественно, большинство населения страны, на чьи трудовые плечи легла основная тяжесть экономического гнёта.
В 1597 году до н. э. молодой человек по имени Абу вместе со своим отцом по имени Али, как обычно, обрабатывали свой надел земли их сельской общины.
Они с большим трудом заплатили свою долю общинной дани и теперь, превозмогая усталость, наслаждались свободным трудом на себя.
Матери у Абу давно не было. Во времена его младенчества она была уведена в рабство гиксосами.
В это же время они покалечили и его отца, пытавшегося вступиться за жену, но всё же остановленную им ради спасения поблизости спрятанного их наследника.
Так они и жили вдвоём с отцом, скудно питаясь от своего тяжёлого крестьянского труда, жалуясь на жизнь, проклиная поработителей, прося помощи у богов.
И вот однажды, во время подготовки к жатве очередного урожая эммера, к их полю, находившемуся в восточной части Фаюмского оазиса, начало подступать гиксоское стадо.
Отец и сын, как один, встали на защиту своих владений, энергичными жестами и громкими словами, пытаясь остановить вторжение на их поле вражеского скота:
– «Гей, гей! Пошли вон! У-у, гиксоские выродки!» – в один голос кричали феллахи.
Но тут один из гиксоских всадников, охранявших стадо, хлестнув плетью своего коня, подскочил к непокорным, и с близкого расстояния поразил старшего стрелой из лука.
Та насквозь пробила бедняге грудь вблизи сердца.
Али, как подкошенный упал навзничь, из-за чего наконечник стрелы совершил обратное перемещение, разрывая рану на спине.
Кровь хлынула из его, издавших предсмертный вопль, уст.
Абу склонился над умирающим отцом, покрывая его вспотевшую грудь своими неожиданно хлынувшими горько-солёными слезами:
– «Отец! Ну, как же так? За что? Тебе больно? Не умирай!».
Но тот недолго мучился в конвульсиях и вскоре затих.
Абу провёл ладонью по лицу отца, навеки закрывая его глаза.
Неистовый гнев охватил юношу.
Кровь закипела в его жилах.
Бессильная злоба затмила его полные слёз глаза.
Исполинская сила наполнила его мышцы.
И неодолимая решимость толкнула юношу на действия.
Тем временем всадник-убийца, на всём скаку проскочивший было мимо них, развернулся и теперь с коротким копьём наперевес во весь опор помчался назад, решив теперь добить и юную жертву.
Как только тот завершил взмах и начал движение руки вперёд, сделав полёт копья необратимым, Абу вскочил с ног, уворачиваясь от возможной траектории движения смертоносного снаряда.