Пантеон оборотней. Приключения Руднева - стр. 22
– Корней, – обратился к нему Фёдор Алексеевич. – Расскажи, голубчик, всё про склянку, что ты нашёл… Это Корней, мой камердинер, – пояснил он собеседникам.
Корней почтительно поклонился господину и чётко изложил:
– Его сиятельство Фёдор Алексеевич изволили послать за мной, чтобы я принёс им новую пару запонок, поскольку они одну свою потеряли. Я исполнил поручение, и когда воротился в залу с запонками, как раз их сиятельству князю Вяземскому худо сделалось. Я недалеко от князя был и увидел, что, когда он упал, у него из руки что-то выпало и отлетело. Я поднял, а после отдал господину графу.
Каменский подал камердинеру знак, что тот может идти.
Все трое мужчин молчали, наконец коллежский советник заявил.
– Я забираю этот флакон и приобщаю к делу как улику. Вас же, ваше сиятельство, до выяснения всех обстоятельств прошу не разглашать факт его обнаружения и слуге своему велите, пожалуйста, помалкивать.
Как только Дмитрий Николаевич и Анатолий Витальевич покинули кабинет хозяина дома, Руднев вцепился коллежскому советнику в рукав и пылко заговорил:
– Анатолий Витальевич, тут что-то не так! Я Пашку с малолетства знаю! Он хоть и всегда рисковым был, границ разумного никогда не преступал! Не мог он быть наркоманом! И рук на себя наложить не мог!
– Уймитесь, Руднев! – осадил Дмитрия Николаевича коллежский советник. – Никто пока и не утверждает, что князь от порочного пристрастия скончался. Но и отметать такой вариант, к сожалению, нельзя, что бы вы там про друга своего мне не говорили. Сами знаете, и достойнейшие к такому зелью пристрастие имеют. А среди офицеров и вовсе таких тьма. После ранений привычку получают и не могут избавиться… Всё, Дмитрий Николаевич, хватит с вас на сегодня впечатлений! Домой езжайте!
– Анатолий Витальевич, погодите! Давайте ещё раз с графским камердинером переговорим. Фёдор Алексеевич уж как-то слишком бурно отреагировал, когда вы ему про насильственную смерть сказали. Вяземский ему не брат и не сват! С чего такие аффектации?
– Нет, Руднев! – решительно возразил Анатолий Витальевич. – Во-первых, ничего нам Бригелло10 этот нового не скажет, хоть до смерти его запытай. Я таких знаю. А, во-вторых, пусть граф и впрямь повёл себя странно, гусей я дразнить не стану, покуда точных фактов на руках не имею. Может, в склянке этой снадобье от кашля или желудочное. Незачем из-за того на конфликт с их сиятельством идти, задавая лишние вопросы его челяди. Ещё, глядишь, и без этого беседы неприятные предстоят… А вы, Дмитрий Николаевич, поезжайте домой и сами в себя придите! Говорить будем, когда вы без сердца рассуждать сможете. Я же здесь ещё задержусь, покуда для нашего Аида улики и отпечатки собирают… Идите, говорят вам!