Пантеон оборотней. Приключения Руднева - стр. 21

Коллежский советник, по чести сказать, и сам не ожидал того эффекта, что произвел на графа его вопрос. Каменский отшатнулся, вскочил, и взгляд его наполнился ужасом. Фёдор Андреевич несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, не в силах вымолвить ни слова, а после рухнул обратно в кресло. Выглядел граф так, что Руднев с Терентьевым не на шутку перепугались, что сейчас у них на руках окажется ещё один труп.

Дмитрий Николаевич метнулся к винному шкафу, по английской моде красовавшемуся в углу, нашёл там бутылку коньяка, налил в рюмку и подал Каменскому.

– Фёдор Андреевич, выпейте! – потребовал он и едва ли не насильно влил коньяк в потрясённого графа.

Терапия эта возымела на Каменского живительное действие.

– Простите, господа, – пробормотал он. – Это так ужасно…

Убедившись, что их сиятельство передумало отдавать богу душу, Терентьев сурово произнес тоном, не терпящим возражений.

– Мне кажется, вам, Фёдор Андреевич, есть, что нам рассказать.

Граф вздрогнул как от удара и весь сжался.

– Господа, это ужасно… – повторил он.

– Что именно? – сурово спросил коллежский советник, Каменский молчал. – Вы говорите об убийстве, ваше сиятельство?

– Нет, – едва слышно ответил Фёдор Андреевич. – Я говорю о самоубийстве…

Теперь пришла очередь онеметь Рудневу и Терентьеву.

– Объяснитесь! – выговорил наконец Анатолий Витальевич. – Вы хотите сказать, что имеете основания предполагать, что Вяземский сам себя убил?

Фёдор Андреевич трагически кивнул.

– Боюсь, так и было, господа. Надеюсь только, что Павел Сергеевич сделал это не целенаправленно…

Каменский отпер ящик своего стола и достал оттуда флакон с каким-то белым порошком.

– Что это? – спросил коллежский советник.

– Я точно не знаю, – ответил граф. – Но это было в руке у Павла Сергеевича, когда он упал. И это не похоже на лекарство… Я видел такие склянки раньше… Думаю, и вы, господин полицейский, такое видели.

Анатолий Витальевич взял флакон в руки и помрачнел. Ему действительно не раз случалось видеть такие пузырьки с характерными отметинами на донышке. Чаще всего он изымал их у всяких сомнительных личностей, у проституток и у посетителей новомодных богемных притонов.

– Это похоже на наркотик, – констатировал он, обращаясь не столько к Каменскому, сколько к Дмитрию Николаевичу.

– Да, похоже, – скорбно качнул головой граф. – Поэтому я и не поверил, что это могло принадлежать Павлу Сергеевичу… Но когда вы сказали, что смерть его была не от естественных причин… Господи! В моём доме! При моих гостях!

Каменский махнул рукой, очевидно, не в силах продолжать, а после несколько раз позвонил в стоящий на столе серебряный колокольчик. Через минуту в кабинет вошёл строгого вида слуга средних лет.