Отправляемся в полдень - стр. 69
Веллингтон закрепляет её у меня на шее и поворачивает к зеркалу (откуда оно здесь? Почему я не увидела, когда громила).
— Вы прекрасны, миледи.
Ей виднее, но в своём мире я — серая мышка, не в пример той же Маше.
Камешек немного жжётся, трогаю и слышу пульсацию. Живой?
— Это — зерно сильфиды. Ваш жених просил меня передать. Вы должны доносить его до совершеннолетия. Потом сильфида прорастёт в вас, и вы станете ею.
— Прорастёт? — повторяю, запинаясь. — Как это?
— Поймёте потом.
— Я не хочу, чтобы в меня что-то прорастало.
Пытаюсь сорвать, но получаю удар, как электричеством. Пора уже понять, что в этом мире твоего желания не спрашивают и карают, если ослушался.
Злюсь и хочу выть от беспомощности.
Наставница велит следовать за собой. На лестнице — многими ступенями сбегающей к мостовой — останавливаюсь и оглядываюсь. Экориал недоволен и насуплен, как оскорблённый пуританин. Двустворчатая дверь — возмущённо открытый рот. Он грозно низвергает проклятия на головы грешников. Хранитель порядка и благочиния.
Покинув его серые стены, дышится легче. И пусть небо нынче угрюмо и задёрнуло занавески туч, чувствую себя куда лучше.
На мгновенье, пока память не подсовывает бьющегося в синем пламени Бэзила.
Хорошо, госпожа Веллингтон успевает подхватить и ведёт к машине, что пыхтит трубами внизу.
Умеет этот мир одарить кошмарами...
***
На город, по которому мчит наш паромобиль, пролили ведро серой краски. Она покрыла густым слоем мостовые и дома, тротуары и лавки торговцев. Ни деревца, ни клумбы. Городу противопоказано яркое. Наше авто оставляет за собой дымный шлейф, он вьётся будто газовый шарф городской кокетки. Кстати, их много проезжает мимо в паровых ландонетах. Те пассажирки пёстрые, словно стайка попугаев, впорхнувшая в ноябрьскую рощу. Кавалеры с ними — напыщенны и франтоваты, и — почему-то уверена — непроходимо глупы.
Поэтому колонна, которая вынуждает нас остановится, выделяется на фоне этой серой пестроты. Дорогу пересекают женщины в глухих чёрных платьях. Они напевно тянут интердикты. Похоже на псалмы.
— Слетелись, вороны. Непогоду накаркают, ей-ей! — зло говорит шофёр. Его зовут Мартин. Верхнюю часть лица закрывают гогглы, и это добавляет ему схожести с насекомым.
— Кого-то хоронят? — интересуюсь.
— Новенькую, — горько произносит госпожа Веллингтон и указывает в центр колонны.
И впрямь вижу — две дамы средних лет держат под руки молодую женщину. Та — плачет-убивается, периодически прижимает к глазам чёрный платок. Выглядит скорбной, но не мёртвой.
— Они её что, живьём будут? — холодею от догадки.