Отправляемся в полдень - стр. 43
...резко сдвинутая штора, нестерпимый свет и командирский окрик: «Подъём!»
Женщина прямая, как корабельная мачта и такая же длинная, согнувшись под острым углом, рассматривает меня через пенсне.
Я, полная растрёпа, осоловело хлопаю глазами и судорожно пытаюсь сообразить: куда меня занесло и что происходит?
Накануне мне приснился жуткий сон про приют, похожий на бордель, дракона-инспектора, бога-живодёра и привлекательного незнакомца в чёрном. Он единственный нестрашный в том сне. Он — странный.
Кажется, он привёл меня в какой-то дом.
Меня там, вроде бы встретили, но не помню кто.
Помню ванну. Она подарила счастье, спокойствие и сон. Так бесцеремонно нарушенный теперь.
— Кто вы? И где папа?
И лишь позже понимаю, что комната совсем не похожа на мою. Слишком нарядно-старомодная, сливочно-бледно-зелённая. Добротная с гнутыми ножками и перилами. И кровать с пологом. У меня такой нет. И вообще, кажется будто я попала в картинку с комнатами викторианской Англии. У меня таких было много на компьютере.
Так? Компьютер! Попала... Был дождь, потом приют, потом дракон, потом Великий Охранитель с клубничными зайцами...
Я попала или сплю?
— Оливия Веллингтон, ваша наставница, — говорит, меж тем женщина и делает книксен. — А ваш батюшка почил в бозе уже четырнадцать годков как, бедное вы дитя.
И даже кружева на её чепце печально кивают в такт.
Вовремя доходит: вчерашнее не сон, значит, умер мой отец только здесь. (Да где же у нас это здесь?) Надеюсь.
И, проигнорировав холодок, сороконожкой пробежавший по позвоночнику, собираю пазлы этой реальности:
— Дом?.. — повожу рукой.
— Ваш. Батюшка купил его вам, когда вы ещё были в чреве матушки, благослови Великий Охранитель её душу.
— Не думаю, что Охранитель кого-то благословляет. Он там зайцев давит.
— Зайцев? — она обалдело хлопает рыжеватыми ресницами. — Каких ещё зайцев?
— Красных. С запахом клубники.
Кажется, госпожу Веллингтон сейчас… хватит удар (вроде так в старину говорили?). Она комкает строгое серое платье в районе сердца и опускается на пуфик возле нарядного бело-золотого трюмо.
— О бедное дитя! — она закатывает глаза, а я морщусь от пафоса. — Ваш жених сказал намедни: ей пришлось многое пережить. Должно быть, все те тяготы плохо сказались на вашем нежном рассудке?
— Я не сумасше... Стойте! Что вы сказали? Жених?!
— Да, граф Уэнберри. Он привёл вас сюда.
— Такой в чёрном? Который на самом деле дракон?
Вскакиваю с постели, отхожу к стене.
Немыслимо. Вот уж воистину — без меня меня женили. Только тут — замуж выдали. Но я не собиралась пока. Рано мне ещё. И как-то по-другому себе это представляла. С конфетно-букетным периодом и романтикой всякой.