Отец лучшей подруги - стр. 97
И главное, мне же все равно нельзя рассказывать ему правду. Я не могу выдавать Костину тайну. Захочет — сам расскажет семье о своем новом увлечении.
Тут Егор, как назло, смолкает. Ну что же ты замолчал, мой хороший? Вопи, как раньше!
— Я спрашиваю, где вы с Костей были? — тут же повторяет Платон.
Отвертеться, что я его не расслышала, уже не выйдет. Он стоит в трех шагах от меня, а тишина на кухне прерывается только всхлипами.
Таких ярких зеленых глаз, как сейчас, я у Платона еще не видела.
Он смотрит на меня в упор, сканирует каждое движение. Чувствую себя на допросе, где все улики работают против меня.
— Ну… Мы гуляли.
Платон суживает глаза.
— С Егором, — добавляю поспешно.
По тому, как он стискивает челюсть и играет желваками, понимаю, что мой ответ срабатывает, как подтверждение худших предположений.
Как можно быть таким слепым? Он готов поверить в то, что я сплю с Ростовым, Костей, да кем угодно, но не замечает моей преданности ему и его семье. Ужасно несправедливо!
— И что же тебя так развеселило, что ты даже дома не могла перестать смеяться?
— Костя анекдоты рассказывал! Погулять уже нельзя? И, кстати, ребенку полезно спать на свежем воздухе!
Свистит чайник, и я наконец-то могу заняться бутылочкой для Егора. А заодно отвернуться от тяжелого и подавляющего взгляда.
Юля с Костей дали жару — на полке у них собран весь ассортимент детских смесей, какие только есть в Питерских магазинах. И какую давать?
Ладно, возьму распакованную.
— Какие хорошие анекдоты Костя знает… Прям волшебные. Все время ты, Лея, ходишь как в воду опущенная, глаз не поднимаешь, не видно тебя и не слышно. А тут заваливаешься в квартиру румяная, веселая и хохочешь при этом, как ненормальная! Настоящее чудо, а не анекдоты!
Знаешь что, Платон! Я ведь тоже не железная.
— Так вот ты зачем примчался с работы раньше времени? Я-то решила, что ты дочери помочь хочешь! А ты собрался следить за мной и Костей?
Платон от души хлопает дверцей холодильника.
— А если вы просто гуляли, как ты говоришь, то почему тебя так шокировало мое присутствие в собственном же доме? Ты же, как увидела меня, аж в лице переменилась!
— Настроение было хорошее, вот и смеялась. А потом ты вмешался и все испортил, как обычно!
— Так это я все испортил? — низким рокочущим голосом уточняет Платон. — Это я в аэропорту тебе свое имя не сказал? Я позволил тебе номер снять, а потом первый разделся и с поцелуями полез тоже я? Если бы ты назвалась, то ничего бы этого не было! Все было бы как раньше!
— Конечно! Если бы ты знал кто я, то даже не взглянул бы на меня! Не говоря уже о большем!…