Отец лучшей подруги - стр. 61
— Отпусти меня, извращенец! Мало тебе вчерашнего? Хочешь, чтобы нас и дома увидели? Как ты Юле потом объяснишь, что меня через колено перекинул?
Поднимаюсь с его колен и поправляю футболку.
— Мама остынет, — говорю, — и она это не всерьез, ну про твои Фаберже…
— Мама твоя сказала, что найдет всех, кто был в том клубе. И найдет мудака. А мне мои Фаберже, знаешь ли, нравятся!
Смеюсь в голос, а Платон вдруг смотрит на меня как-то совсем иначе.
— Вьются… — хрипло говорит он. — Твои волосы снова вьются.
Касаюсь волнистых локонов и пытаюсь заправить их за уши. Я не хочу снова становиться одуванчиком с копной непослушных кудряшек. Почему Господь дал таким, как Оксана идеальные волосы, а мне какой-то синтепон вместо волос?
— Это все влажность… А еще я сегодня не расчесывалась нормально. Ужасно, должно быть, смотрится.
Но Платон ничего не говорит. Он только смотрит на меня в каком-то изумлении, словно в первый раз видит.
Потом все-таки поднимает с пола уроненный галстук, отряхивает, поглядывая на меня с неодобрением, и спрашивает:
— Если не умеешь завязывать галстуки, чего врешь?
— Как это не умею? — снова злюсь я. — Это ты меня отвлек!
Платон не может сдержать улыбки.
— Эта женщина, с которой я встречаюсь сегодня, мне в матери годится. Она мой новый бухгалтер.
— Тогда лучше взять второй галстук, — тоже честно отвечаю. — Этот никуда не годится. Да еще весь пыльный теперь.
На моих глазах человек, который сказал, что не умеет вязать галстуки, два счета справляется сам.
— Ты же сказал, что не умеешь!
— Я спросил, умеешь ли ты, но сам ничего такого не говорил.
Телефон начинает трезвонить снова. Платон быстро и хмуро отвечает, потом бросает мне:
— Мне пора на работу, подвезти тебя?
— Нет, я останусь. Помогу Юле с ребенком.
— Ты домой-то поедешь сегодня? Хотя бы за новым бельем?
Он снова пытается заглянуть под мою футболку, но получает по своей наглой руке.
— Боюсь, что я как приеду, так дома и останусь. Меня мама не выпустит.
— Дай знать, если Сара Львовна будет зверствовать.
— В каком смысле? — иду за ним в коридор, где он набрасывает на себя пальто. — Поможете мне отпроситься у мамы?
— Лея! — рычит он.
О боже, опять?!
С криком «Я случайно!» со всей силы вжимаюсь задницей в ворох верхней одежды. Платон пытается подступиться ко мне сзади и так, и эдак, но на этот раз я перехитрила его.
Впрочем, торжество длится недолго.
В мгновение ока его руки снова оказываются под моей футболкой. Платон очерчивает недоступные ему бедра, талию и останавливается на голой груди.
Сжимает ее обеими руками, так сильно, что я вскрикиваю, а потом большими и указательными пальцами стискивает и выкручивает соски, пристально наблюдая за моей реакцией.