Осторожно, двери открываются - стр. 44
Юра остановился у зеркальной витрины кофейни и кивнул спутнице.
– Ну как же, смотри: два непризнаных гения.
Девушка всмотрелась в разводы от грязи на стекле, похожие на фальшивое зеркало. Хорошая фальшь. Не моргая она подняла глаза на отражение курьера. Увидела первый раз за их встречи глубокие зелёные глаза, неровную рваную чёлку, скрывающую волевые брови и острый, почему-то смешной кончик носа и незаметную, более смешную для неё ямку на подбородке. А ещё мощная шея, почти такая же длинная как у Лёши. В Юре было родное, простое для неё. Как хорошо, действительно хорошо, что он просто курьер. Иначе ей бы стало действительно стыдно, что на его фоне она из себя ничего не может представлять.
Арбат заканчивался, снова повторялся другой стороной, где развернулась уличная ярмарка и кинотеатр «Октябрь», где кто-то суетился у входа ради премьеры какого-то нового провала российского кино. Двое молодых людей можно было застать где-то неподалёку в рассказах об одинаковом детстве: прилежно одетую в платьице и с косичками Таню на набережной Невы и скромного Юру с копной густых волос в белой рубашке на диване у стены с ковром за юбилейным бабушкиным столом. Таню папа всегда садил на шею, чтобы она увидела из сотен людей проплывающие Алые паруса. Юра подкладывал как можно больше подушек, чтобы за столом казаться выше и наливал яблочный сок в громадный бокал. Они говорили эти глупости из жизни сами не зная зачем. Продлить встречи? Убить время? Понравиться друг другу? Странные способы, трудный переход на лёгкость.
Она нужна было ему. Как воздух. Как вдохновение. То время, часы, прогулки. В разговорах с Майей этого не было давно. Юра после работы звонил ей, упрашивал приехать на восьмое марта, уже почти оплатил билеты на самолёт, но Майя своенравно цедила сквозь зубы «не хочу» и бросала трубку. После праздников Юра звал её снова к себе, умолял и долго составлял перечень концертов, куда они могут пойти, но она просила больше не издеваться над ней и начинала это делать сама: в Екатеринбург его обратно не звала, в Москву переезжать не хотела и с неприятной злобой отвечала на его «люблю», – «Будь ты рядом я бы ответила взаимностью».
Юра уставал любить Майю и отдыхал на работе. А теперь и на прогулках. Он видел заново Москву и, чтобы не казаться дураком, перелистывал учебники архитектуры, а затем в образе слишком вольного рассказчика декларировал параграфы о перестройке белокаменной в готическую архитектуру. Он на Таню, точнее её увлечённость его рассказами смотрел и видел, что нет, всё же он не пуст как думал, разъезжая в поисках работы, ранее. Он кто-то есть. Он что-то значит.