Особняк покинутых холстов - стр. 35
– Завтра? – неподдельно изумилась она и недоверчиво бросила взгляд на Черкасского. – Не рано ли, Алексей Михайлович?
– В самый раз, государыня-матушка. В самый раз, – наклонил голову тот.
– А что молчит твой человек? У него язык есть?
– Язык имеется, государыня-матушка. Только он держит его за зубами. Перед тобой не смеет раскрыть рот.
– Так прикажи ему.
Князь взыскательно нахмурил брови на крепостного:
– Ответь государыне-матушке: сможешь ли нарисовать ее портрет в полный рост к завтрашнему дню?
– Смогу, государыня, – ответил тот и поклонился в пояс.
– К завтрашнему дню! – требовательно уточнила императрица, явно не веря в такую возможность.
– Смогу, государыня, – твердо повторил человек.
– Ну смотри же, не обмани свою государыню! – погрозила пальцем Елизавета Петровна.
– Не обману, государыня, – пообещал крепостной и снова поклонился в пояс.
– Не обманет, государыня, – успокоил канцлер. – Шкуру спущу, если обманет!
– А мне тогда с кого спускать шкуру, Алексей Михайлович? Ты за него поручился. – Елизавета Петровна глянула с укоризной. – Остынь, канцлер. Пусть рисует спокойно.
Мурашки пробежали по спине Черкасского, он сжал губы и задержал дыхание.
– Пускай рисует, – повторила императрица и отбыла во дворец.
Проводив ее, Алексей Михайлович, чувствуя дрожь в коленках, быстро вернулся к художнику, надавил на голос:
– Не подведи меня! А то без шкуры оставаться мне не с руки. Поди и постарайся, чтобы императрица осталась довольна!
Поклонившись, крепостной выскользнул за дверь. На другой день Алексей Михайлович проснулся рано, что было не в его правилах. Едва собравшись, отправился в каморку крепостного, которую некогда выделил ему для рисования портретов, но куда никогда не заглядывал. Однако на сей раз любопытство, а больше страх перед государыней погнал князя туда. Открыл дверь и сразу оторопел. Прямо на него с большого холста на подрамнике глянули глаза Елизаветы Петровны. В полумраке коморки на картине она была как живая. «Матушка! – чуть не вскрикнул Черкасский. – Да что же ты делаешь в этой вонючей тесноте?» Но вовремя спохватился и выдохнул воздух. Заступил за полотно, увидел своего крепостного. Тот крепко дрых на подстилках.
– Ты что дрыхнешь? – зашумел во весь голос. – Неси картину в дом! А то, не дай бог, государыня поутру нагрянет! – Впрочем, в то, что императрица может нагрянуть поутру, он не верил, потому что хорошо знал ее обычный распорядок дня, да и вообще весь дворцовый образ жизни… между тем, а вдруг? Это напрягало и заставляло быть готовым к любому повороту событий.