Осколки детства - стр. 5
Меня закутывают в шаль и ведут куда-то вверх по железной лестнице к любимой моей Анечке. Какое счастье! Впереди долгий вечер, полное согласие и сон в обнимку под одним одеялом.
Я отправилась искать Анечку, как только мы вернулись из эвакуации. Помнила железную лестницу, одну лестницу, и всё.
В соседнем дворе, где была такая лестница, обошла все квартиры. Звонки не работали, да я бы и не достала до звонка. Стучала в дверь, мне открывали.
– Извините, здесь живёт девочка Аня? Мы были подругами до войны.
– Здесь такой нет. Это в нашем доме? Ты номер квартиры помнишь?
– Я помню только железную лестницу.
– Конечно, ты ведь была такой крохой.
Наверно, взрослые думали – война расшвыряла родных и близких, а тут маленький заморыш ищет такого же. Сколько им было до войны, что успели подружиться?
Я не нашла её. Может, они уехали, как мы, в эвакуацию и остались там навсегда? А может, мы с ней проходили по одной улице, так никогда и не узнав друг друга?
Хорошо помню эту нашу улицу до войны. Она была своя, привычная, акации почти сомкнули над ней ветви, только на самой середине булыжной мостовой, если запрокинуть голову, видно высокое-высокое небо.
Идём в гости. Я уже одета, и, пока наряжают Вовку и взрослые собираются, меня отправляют на улицу. Выхожу за калитку и объявляю:
– Мы уходим!
Значит, меня нельзя толкать, дёргать за аккуратно причёсанные волосы, трогать грязными руками моё нарядное платье. Я стою, надменная, красивая, и вся улица и вправду почтительно держится поодаль. Правда, стоит родителям задержаться…
Мама оттирает платком мои коленки, поправляет бант, сердится, и папа защищает меня:
– Она ведь не кукла, а живой ребёнок.
– Вот именно, слишком живой!
Я всегда гуляла с Вовкой. За ним надо было смотреть во все глаза, чтобы не упал, не налетел на дерево, а главное – заступаться, лезть в драку, когда его обижали.
Если Стукаловым хотелось подраться со мной, Вовка был самым лучшим предлогом. Но драки возникали и без повода, из воздуха, а кончались тем, что Стукаловы поднимали рёв и бежали наперегонки по нашей общей железной лестнице жаловаться.
С улицы видно, как они колошматят в свою дверь, исчезают за ней. Потом из этой двери выплывают Стукаловы-старшие и стучат к нам выяснять отношения. Папа выпроваживал их:
– Не вмешивайтесь, сами разберутся.
Но вечером, перед сном, вдруг спрашивал:
– Да, из-за чего сегодня была заварушка?
– Они дразнятся, говорят, Светка-конфетка.
– Разве это дразнилка! Конфетка – это хорошо. А вообще, тебя дразнят, а ты не дразнись, смейся, и всё.
– Да-а, когда я не дразнюсь на конфетку, они дразнят – Светка-котлетка.