Осколки детства - стр. 7
– Ланочка, можно, я нарочно пойду на работу и пока оставлю свою куклу тебе?
Я соглашалась великодушно. Он убегал, а я обращалась с ней, словно с падчерицей. Как стыдно…
Веду шахматного короля с королевой и свитой из детской, через кухню, под столом, под ногами у гостей и слышу, как мама говорит:
– Часами занимает себя сама, золотой ребёнок!
Когда я говорила себе – «до войны», я чаще всего вспоминала один-единственный день, долгий, тёплый и совершенно счастливый.
Это было последнее мирное лето, и сейчас, издали, мне кажется, что сразу за ним началась война.
Мы весь день были вдвоём, я и папа. Он ехал куда-то за город на консультацию и обещал взять меня с собой. Но сначала нужно было обмануть Вовку, чтобы он спокойно лёг спать днём.
У меня на лице, наверно, весь день светилось счастливое ожидание. Вовка почувствовал, что за его спиной в доме что-то затевается и можно проспать самое интересное!
Я всё время поднималась на своей кровати и смотрела – может, он заснул? И Вовик мгновенно открывал свои круглые глазищи. Я сбежала, просто встала и ушла на цыпочках, и горький Вовкин плач преследовал меня.
– Не могла подождать, пока он заснёт? Ладно, идите, сама успокою.
Весь долгий день мы были вдвоём, я и папа. Не помню, как ехали за город, помню только, как шли через лес или парк, и в этом лесу почему-то помню не деревья, а траву. Она была одного со мной роста, и я шла сквозь тугие зелёные стебли, и белые цветы качались у меня над головой, и белая бабочка взлетала медленно, как будто знала, что я не могу её догнать в этой травяной чаще.
Пытаюсь, делаю шаг, другой, вот она, совсем рядом, протягиваю руку, но она перелетает на другой цветок, будто играет со мной в ловитки. И я снова бегу за ней, высокая трава смыкается за моей спиной, и мне так весело, смеюсь и не могу остановиться!
Но бабочке, видно, надоедает эта игра. Она легко взлетает, поднимается выше и выше, а я слежу за ней из высокой травы одного со мной роста…
Папа хотел познакомить лес и меня, сам он был хорошо знаком с этим лесом. Называл по именам цветы и деревья. Как жаль, что не могу вспомнить ни одного названия… Он узнавал птиц по голосам и тоже называл мне их имена, а я слушала и кивала своим огромным бантом.
И во мне жило радостное предчувствие, что я ещё не раз приду сюда, что это только начало, счастливое начало огромной и прекрасной жизни.
Но мне почему-то кажется, что сразу за этим днём началась война.
И следующий осколок – уже война. Наверно, это был не первый день войны, потому что мы уезжаем, уезжаем. Папа с нами не едет, ему надо везти в эвакуацию свою школу. Не едет и дедушка, отказался наотрез с необычной для него твёрдостью. Не хотел быть обузой, наверно, – семья сына, семья дочери, бабушка, ещё и он.