Ориентиры - стр. 32
Колючее предвкушение расползается по телу, мне нравится происходящее, а еще приводят в восторг пальцы, которые пробираются под кромку пижамных шорт, прогоняя сон. Будоражит, с какой осторожностью мягкие движения вводят меня в наслаждение.
Я завожу руку за голову, касаюсь колючей щеки, поднимаюсь выше, глажу волосы и пропускаю их сквозь пальцы. Боже, я умерла и попала в рай? Обожаю утренние ленивые ласки, когда первое, что видишь спросонья — нежность и медленно тлеющая страсть, такая непривычная, но пробирающая до дрожи.
Моего плеча касаются губы — шиплю от удовольствия, выгибаюсь в пояснице, подставляясь ласкам. Пальцы кружат внизу, надавливая на чувствительные точки. Помогаю второй рукой, накрывая сверху и мягко направляя, задавая нужный ритм. Он быстро схватывает, и вот я, так и не вынырнув до конца из сна, проваливаюсь в другую реальность.
— М-м-м, вот так, Жень, еще, — прошу, но вопреки мольбам все прекращается.
— Сука! — раздается гневное за спиной, и мне становится холодно настолько сильно, будто на меня ведро ледяной воды вылили и выставили на мороз. Я подскакиваю в кровати и смотрю на спину Соколова, уносящегося прочь из комнаты.
Боже, боже, боже. Это катастрофа. И мне не так больно от реальности, что все это со мной проделывал Соколов, как страшно от того, что он может натворить в порыве собственного бешенства. Несусь за ним, настигая в дверях ванной. Сердце колотится на разрыв, я не знаю, что делать в таких ситуациях, как его успокаивать и надо ли вообще.
Мне тоже больно, потому что я все еще с трудом соотношу сон, наши с Женей утра и Соколова, который рвет и мечет.
— Паша, прости, — цепляюсь за его плечо обеими руками и не даю спрятаться. Зачем? Что делать с ним буду? Этими вопросами не задаюсь, потому что сейчас кажется, что если я не объяснюсь, то окончательно потеряюсь в своих страданиях, которые разрастаются в геометрической прогрессии.
Назвала одного мужика именем другого. Дурость какая-то. Я просто сонная была, вот и все. У меня нет проблем с памятью, всего лишь сон слишком сладкий был, и я не отличила реальность от фантазий. Низ живота предательски тянет, напоминая о несостоявшемся сексе. Мне не нравятся эти ощущения, они доставляют дискомфорт, но сейчас они последнее, о чем стоит думать.
— Все сказала? — грудная клетка тяжело вздымается и опускается, по скулам ползут желваки, ноздри гневно раздуваются, а сам он напряжен настолько, что каменеет. Я не хотела его обижать. Оттолкнуть — возможно, да, но не обижать, еще и так грубо.
— Нет, — убедившись, что он больше не собирается от меня прятаться, отпускаю его плечо и отхожу, упираясь лопатками в стену. Мой коридор не предусмотрен для ссор таких масштабов, он не вмещает всей злости. — Я не со зла это сказала, мне снился Родин, и я не сразу соотнесла, а потом…