Опрокинутый рейд - стр. 32
– Про грехи – правильно, – согласился Нечипоренко и тотчас добавил, поднявшись из-за стола: – На минуту выйду, прикажу угощенье подать. Чего же так-то?
Шорохов не успел возразить, сказать, что сыт, пришел ненадолго, как Нечипоренко уже скрылся за дверью.
Это был, конечно, тоже заранее обдуманный шаг: оставить гостя в комнате одного. Как-то он себя поведет?
Может, и в самом деле заглянуть за портьеру? Если там кто-нибудь, извиниться: «Простите, я ненароком…»
Обернуться хотелось мучительно.
Однако много ли это даст? Если там друг – вместе посмеются и только, а вот если недруг, то, во-первых, он поймет, что сам-то Шорохов неспокоен, его вялость и тихий голос – наигранное; во-вторых, что теперь-то Шорохов возьмет этого человека, как и самого Нечипоренко, на подозрение. Или тут явочная квартира?
От нетерпения он привстал.
Что, если и в самом деле так? Портьера откинется, тот, кто войдет, спросит: «Не знаете ли, где живут Тимофеевы?» Он отзовется: «Те, которые из Твери?» Услышит: «Из Сызрани, беженцы». И значит, пред ним товарищ. Но в этих-то стенах! Кого-кого, а Христофора Нечипоренко, и отца его, и братьев, он знает с мальчишеских лет…
Шорохов растерянно озирался: лампада в углу под иконами, на стенах фотографии в рамочках, тоже в рамочке – грамота потомственного почетного гражданина…
Нечипоренко возвратился:
– Зараз дадут.
Он опять сел напротив, положил на стол кулаки.
Шорохов с ожиданием смотрел на него.
Нечипоренко прокашлялся:
– Послушай, Леонтий, ты же в Урюпинской приказчика держишь?
– Держу.
– Хочешь хорошее дело? Там у меня овец пара тысяч. Не скрою, интендантству шли. Покупатель-то строгий. С разбором. Бери! Впрогаде не будешь.
Нечипоренко говорил громко, явным образом надеясь, что его собеседник тоже повысит голос.
«Провоцирует», – теперь холодно отметил Шорохов. Нет, в этом человеке он не ошибся. Однако что же следовало из его теперешних слов? Промахнулся с овцами. Как, впрочем, и с тем добром, о котором говорил приказчик, подавший табуретку. И опять – Урюпинская. Но ведь и с их фирмой сделка на бочки там расторгнута. Резко. Как отрубили. Будто срывали зло.
– Забейте, засолите, – ответил он. – Баранья солонина – деликатес. Зимой хорошую цену возьмете.
– На базаре? Мелочи. Этим не занимаюсь.
– Вы ее тому же войску целиком.
– Чтобы еще раз обморочили? Там у них и все прежде закупленное девать теперь некуда. От нового товара и подавно морду воротят.
Шорохов не отозвался. «Еще раз?» А впервые-то было все в той же Урюпинской. Но в ней Мамонтов. Его корпус. Из представителей войска никакого другого там покупателя нет. Значит, слова Нечипоренко надо понимать так: «у них» – это интендантская служба корпуса; «все закупленное» – провиант, запасы амуниции, сбруя. Хозяйственный обоз, если говорить по-военному. «Девать теперь некуда» – корпусу все это вообще стало не нужно. Да как! «От нового товара и подавно морду воротят». Загадка. Испарился он, что ли? Ведь если в поход пошел, то прежде закупленное-то интендантами почему осталось? Без обоза же не пойдешь?.. Однако чего ради Нечипоренко его к себе пригласил? Излить досаду? Экие нежности!