Операция «Крепкий поцелуй» - стр. 34
– Молодежь в руководстве нужна, Никита Сергеевич, вы же сами говорили. Старики за пайки держатся, работать уже не могут. Вы их правомерно критикуете, но они в глаза критику принимают, а за глаза вас недолюбливают. Шепчутся между собой. Пока брожение в кипение не перешло, надо бы и ЦК обновить, и КГБ почистить. А он – идеальная кандидатура.
– Я ж его раньше как сына любил, – с обидой в голосе выдавил Хрущев, пытаясь подтянуть сползающие с первосекретарских ягодиц черные семейные трусы, – а он с фанфароном с этим – с Киреченко связался, каждый день к нему бегал, докладывал…
– Вы тогда часто отсутствовали, Никита Сергеевич, по заграницам ездили, важными международными делами занимались. А ему надо же было с кем-то в ЦК взаимодействовать? Вот он и общался с Киреченко, которого вы, между прочим, сами вторым секретарем ЦК и сделали.
– Хочешь сказать, я виноват? – вспыхнул Хрущев.
Бережнев чуть не захлебнулся от испуга.
– Да что вы, Никита Сергеевич, я не это имел в виду! Кто ж знал, что Киреченко так себя поведет? На первый взгляд – настоящий партиец, работать умеет, инициативен, грамотен – все мы ему тогда поверили.
– Да-а, зазнался тогда Киреченко, все кадры под себя подмял, – поморщился Никита. – Да и человечишка никудышный оказался. Помнишь, на охоте, я ему говорю: «Это я кабана застрелил», а он: «Мой выстрел, мой выстрел…»
– Я точно видел, Никита Сергеевич – ваш выстрел был. Прямо под лопатку! Снайперски!
Хрущев не сдержал самодовольной улыбки.
– Ладно, – уже благодушно буркнул он и махнул в сторону оборудованного на пляже навеса, возле которого нервно переминались с ноги на ногу двое охранников, – поплыли к берегу, а то эти, вон, изволновались. Ну а Семидольного вашего, так и быть – прощаю.
Виски сработало. Склонившись головами друг к другу, Олейников и Кинг подпевали в тон гулу самолетных двигателей:
– И я буду любить всегда! – махнул рукой Джим и подернутыми то ли слезами, то ли пьяной поволокой глазами растроганно посмотрел на Олейникова: – Как ты говоришь? Согласно анамнезу?
В ответ тот кивнул.
– Надо запомнить, – сказал Джим, вздымая указательный палец вверх.
Олейников опять кивнул и тихонечко пропел:
– And I always will…
– Да… – выдохнул Джим, разливая остатки виски по стаканам. – Элвис Пресли – великий певец! Но я больше люблю Фрэнки.
– Синатру?
– Синатру. Помнишь, как по телевизору год назад Фрэнки спел эту песню?
– Это когда они дуэтом с Элвисом…
– Уважаемые дамы и господа! – прервал Олейникова голос из динамиков. – Через пятнадцать минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Лос-Анджелеса. Просьба занять свои места и пристегнуть ремни безопасности…