Операция «Крепкий поцелуй» - стр. 35

– …когда они вдвоем с Элвисом пели? – продолжил Петр.

– Ну да, – кивнул Джим, рассматривая на просвет плескавшиеся в стакане виски. – Я, между прочим, с Фрэнки тоже не раз дуэтом пел…

– Да ладно! – удивился Олейников. – Вы приятели?

Джим гордо кивнул.

– Познакомить можешь? – придвинулся к нему Олейников. – Я давно мечтал взять у него интервью.

Джим, прищурившись, посмотрел на Олейникова:

– Тебя? С Фрэнки?

Петр кивнул. Джим выдержал паузу, улыбнулся своей очаровательной белозубой улыбкой, чокнулся с Олейниковым и залпом допил виски до дна:

– Да без проблем. Согласно анамнезу!

Раз пять попрощавшись с Джимом и наконец расставшись, Олейников вышел из весьма причудливого нового здания Лос-Анджелесского аэропорта, напоминавшего по форме то ли летающую тарелку, то ли огромного краба, и направился к таксомоторной стоянке.

– 8080, бульвар Сансет, – назвал он адрес, опускаясь на заднее сиденье мгновенно подкатившего такси.

За окном замелькали знаменитые лос-анджелесские бульвары. Миновав Сепульведу, такси свернуло на Санта-Монику и помчалось в сторону Беверли-Хиллс. Олейников прильнул к окну – он не был здесь почти двенадцать лет.

– Merda![19] – злобно сплюнул Сэм Джанкано – загорелый, щуплый, лет пятидесяти с небольшим итальянец в черных очках и кричаще-модных плавках, швырнув за борт своей белоснежной яхты только что прикуренную сигару, и рявкнул, подзывая своего помощника: – Карлос! Где ты, твою мать?!

Из-за спины Джанкано как черт из табакерки выскочил здоровенный детина.

– Я шдесь, бошш! – с присвистом прошепелявил он, придурковато улыбаясь лишенным двух передних зубов ртом.

– Что это за хрень? – тыкнул пальцем в коробку с сигарами Джанкано. – Ты же знаешь, я курю только «Ромео и Джульетту»!

– Бошш, это «Ромео и Шульетта…» – залепетал Карлос. – Вот на коробке напишано.

– Я курю настоящую «Ромео и Джульетту»! Кубинскую! – вспыхнул Джанкано. – А не эту доминиканскую подделку. Принеси мне коробку из моей каюты!

Карлос исчез так же быстро, как и появился.

– Сигары – моя страсть, – продолжил прерванную вспышкой гнева беседу Джанкано, поворачиваясь к сидевшей напротив него Юдит, и, чтобы получше разглядеть ее пышно-манящие формы, стянутые грозившим вот-вот треснуть купальником вызывающе яркой расцветки, он приподнял черные очки, из-под которых блеснули колюче-серые, почти белесые глаза: – И несмотря на то, что Кастро отобрал у меня все мои гаванские казино, я по-прежнему курю только кубинские. А ты любишь кубинские сигары?

Юдит жеманно захихикала.

– Ладно! – махнул рукой Джанкано. – О чем они еще говорили?