Опер по прозвищу Старик (сборник) - стр. 37
Быстрый молчал. Старик растерянно соображал. «Вступить в бой!» – была первая мысль, но на ее фоне возникло понимание полной бесперспективности ночного боя для прижатой к реке группы.
Бесшумно взлетела красная ракета, еще одна… Вдалеке ударил автомат.
Взгляды бойцов устремлены на командира и комиссара. У Старика появилось чувство безысходности.
– Отходим! – наконец скомандовал Быстрый.
Группа скатилась к реке, бойцы попрыгали с обрыва берега и угодили в ледяную воду. Полынья!
– Быстро, а то забросают гранатами! Оружие и взрывчатку беречь!
Через полчаса группа была на своей стороне. Над противоположным берегом висели осветительные ракеты, по реке шарили трассеры автоматных очередей.
– Все целы? Пересчитайтесь! – хрипло сказал Быстрый. – Ну и начало!
Одежда схватилась ледяной коркой и трещала при каждом движении. Старик испытывал досаду и недовольство собой. Быстрый как-никак руководил группой, а он, комиссар, не принял ни одного решения.
– Видно, этот немец вначале нас за своих принял, – подпрыгивая и растирая руки, говорил Гром. – Потом рассмотрел, растерялся – и назад, поднимать тревогу. Хорошо, что у него гранат не было.
– И без гранат мог трех-четырех завалить, – мрачно сказал Старик. – Повезло, что трусливый попался. Легко отделались.
– Не говори «гоп», – оборвал его Быстрый. – «Отделались»! Задание провалено, вполне можно и под трибунал угодить. Командиру и комиссару – по пуле, а остальным – штрафбат!
Он как в воду смотрел. Грызобоев был мрачнее тучи.
– Не выполнили задания, засранцы! Надо бы вас шлепнуть перед строем, да мы уже доложили в Центр, что группа приступила к работе! – зловеще цедил он. – Так что у вас есть шанс: сегодня же повторить переход и искупить свою вину. Ясно?!
Старик хотел сказать, что после купания в ледяной воде людям нужна хоть короткая передышка, но Грызобоев, бешено вытаращив глаза, опередил его:
– А если кто заболеет, это будет расценено как дезертирство и прямое пособничество врагу! И тогда я вас своей рукой пристрелю! Ясно?!
Удивительно, никто не получил даже насморка. Переоделись, выпили спирта, поели, день отсыпались, а вечером их влили в группу Смелого, и теперь уже двадцать восемь человек перешли на вражеский берег. Командиром назначили Смелого, комиссаром – Гвоздя.
– Вам, засранцам, я не верю, – сказал на прощание Грызобоев. – Подчиненные ваши по глобусам стреляют, от немцев бегают. Не умеете наводить дисциплину. Или не хотите! Ну, да мы еще с вами разберемся!
Старик чувствовал себя преступником.
Наученный горьким опытом, Смелый выставил посты боевого охранения, ночь прошла спокойно, а утром усиленная диверсионная группа двинулась в глубь захваченной врагом территории. Но оказалось, что за прошедшие сутки обстановка изменилась: выравнивая линию фронта, немцы отошли на восемь километров, а сюда, на рубеж деревни Сосновка, выдвинулась изрядно потрепанная за последний месяц вторая ударная дивизия.