Размер шрифта
-
+

Она так долго снилась мне - стр. 15

Хлоя огорченно сморщилась и спросила:

– И это все?

– Да.

– Прямо скажем, не густо… Платоническая любовь?

– Почему? Истинная любовь, самая что ни на есть настоящая…

– И платоническая!

Я закусил губы, проклиная собственную болтливость.

– Отсюда твоя неспособность любить. Разве не принято считать, что первая любовь задает тон всем последующим? – усмехнулась она.

– А я вот понимаю Иону, – обронил Жош.

– Надо же! Ты тоже, значит, бывал когда‐то влюблен? – с удивлением спросила Хлоя.

По лицу Жоша словно рябь пробежала. Выражения удивления, паники, сомнения, понимания, озабоченности сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой. Потом его внутренний сервер дал сбой, и лицо расслабилось, утратив вообще всякое выражение.

– Мое дело – спросить, – улыбнулась Хлоя. – Впрочем, хорошенького понемножку: две исповеди за один вечер – явный перебор.

Жош смотрел куда‐то вдаль.

– Влюбиться в девушку из сна – такое же неблагодарное дело, как влюбиться в девушку, с которой не смеешь заговорить. Будь бдителен, Иона. Может, ты потому и решил назвать это любовью, что хочешь подсознательно оправдать себя и свое бездействие.

– Да, звучит логично, может, все так и есть. Однако я знаю, что чувства во сне и после сна были сильными и ощущения очень яркими. И к тому же… я уверен, что она существует на самом деле!

Хлоя схватилась за голову:

– Мать твою! Быть не может! Надеюсь, ты шутишь? Ты не в курсе, что, когда человек путает сны и реальность, это диагноз? Ты не будешь загадкой для психиатра, дружище.

– Повторяю, я в этом уверен, Хлоя, – обиженно настаивал я. – Она существует. Ну, может быть, не совсем она, но девушка, к которой я могу испытывать настолько же сильные чувства.

– Я между вами чувствую себя так, словно меня зажали в клещи. С одной стороны – чокнутый компьютерщик, уверенный, что виртуальные персонажи в Сети – настоящие друзья, с другой стороны – эмоциональный калека, который считает, что существа из его снов существуют на самом деле.

В этот момент зазвонил телефон. Я быстро снял трубку, довольный, что могу ускользнуть от разговора, который явно и неотвратимо замыкался на моей скромной персоне.

– Мсье Ланкри? Вас беспокоят из Национальной полиции.

Я удивился и насторожился.

– Ваши родители попали в автокатастрофу.

– Родители? – пролепетал я. – Но… что с ними?

– Я ничего больше не могу сказать вам по телефону. Жду вас в комиссариате.

Я все понял.

Они мертвы. Убились.

Убить.

Вот что прошептала мне девушка во сне.

«Убить», а не «любить».


Машина заскользила на льду, потеряла управление и врезалась в дерево. «Они умерли на месте», – сказал мне полицейский, видимо, желая меня утешить. Но моим единственным утешением было то, что они ушли вместе, что ни один не оставил другого наедине с горечью утраты. И я знал, что они успели подумать перед смертью – их последняя мысль была обо мне.

Страница 15